И я вдруг ясно поняла, что он, и вправду, не отпустит. Скорее уйдет со мной на дно.

Может, я, и вправду, ему нужнее?

Словно в ответ на мои мысли, притяжение усилилось, и мы оба оказались под водой. Видимо, раз уж не получилось нас разделить, источник решил забрать обоих. И тут во мне вдруг что-то треснуло. Взбунтовалось, воспротивилось, не желая отдавать еще и Рея. Он ведь тут совершенно ни при чем! Я сильнее задрыгала ногами, отчаянно пытаясь вытолкнуть нас на поверхность. Плотнее прижалась к его губами, пытаясь сохранить хотя бы крошечные крупицы воздуха. Одного на двоих.

За всеми этими усилиями даже не заметила, как капитан умудрился расстегнуть мое платье. Сорвал его с плеч, и тяжелая ткань камнем ушла на дно, прибавив легкости и сильнее подстегнув бороться с потоком.

Первый глоток живительного воздуха мы сделали одновременно. Я неверяще распахнула глаза и посмотрела на мужчину, что по-прежнему стискивал меня в объятиях, не собираясь отпускать ни на секунду. Капитан дышал хрипло и тяжело. По его лицу текли струйки мерцающей золотистой воды, ресницы слиплись тонкими иголочками, мелкие прядки волос пристали ко лбу. В темных глазах отражалось мерцание янтарных кристаллов, а приоткрытые искусанные губы так и манили продолжить поцелуй.

Теперь уже сама потянулась к нему, счастливая от того, что я все еще здесь. Что он не отпустил, несмотря ни на что.

Источник постепенно успокаивался, затихал. Смирялся, уступая тому, кто сильнее. Тому, кто сейчас был для меня желаннее всех на свете. Я больше не слышала зова, хотя по-прежнему ощущала связь с этим местом. Я чувствовала царящие здесь эмоции. Ощущала, как гнев сменился недовольством, а недовольство удивлением, а потом и вовсе безмолвным благословением. Видно, сама Мать Прародительница поняла, что тягаться с упрямством ингирвайзера Солькора бессмысленно, и отпустила. Перед внутренним взором рисовалась мягкая всепонимающая материнская улыбка. И сейчас не было ничего правильнее и нужнее, чем просто следовать велению сердца, просто радоваться, наслаждаться близостью, не думая больше ни о чем.

В какой-то момент я осознала, что сижу у Рея на коленях. Лицом к лицу, крепко обвививая ногами его талию. Кажется, в купели нашлись прежде незамеченные мной широкие ступени. Слишком удобные, чтобы ими не воспользоваться. Капитан лихорадочно целовал мои губы, шею, грудь. Жадно скользил ладонями по влажной коже, рождая сладкое томление во всем теле. И мое имя в его устах звучало куда лучше, чем любая божественная мелодия.

Мы слились прямо в источнике. Наплевав на утонувшую одежду, на воду, что от наших движений расплескалась по всему гроту. Забыли обо всем на свете. Даже то, что мы замурованы в этой пещере и, возможно, нас никогда не отыщут, казалось неважным. Мы были живы, невредимы и счастливы до безумия.

На высшем пике наслаждения Рей выдохнул хриплое «Люблю» мне в губы, и на мгновение показалось, что время остановилось. Замерло, завязшее в золотистом янтарном сиропе. Застыло медовой каплей на губах. А потом лопнуло мыльным пузырем, разлетелось искрящими брызгами вместе с криком удовольствия, вырвавшимся из горла. И понеслось с удвоенной скоростью, подобно моему собственному сердцу, что отчаянно рвалось из груди.

Капитан вновь стиснул меня в объятих, прижал к своей груди, запуская ладонь в разметавшиеся по спине мокрые волосы. И, наверное, в сотый раз за этот день повторил:

— Я никому тебя не отдам.

Рейнар.

Мы провели у источника неполных два дня. Имеющихся с собой скудных запасов пищи вполне хватило, чтобы не умереть с голоду. А пить мы могли прямо из купели.

Странно, но тревоги отчего-то не было. Напротив, я никогда не чувствовал себя более умиротворенным и счастливым. И даже немного расстроился, когда товарищи разобрали завал и освободили нас из нечаянного, но такого сладкого плена.

А потом потянулась череда трудовых будней, и я в полной мере ощутил, что значит спуститься с небес на землю. Несколько следующих недель вкалывал, как проклятый. Постоянно мотался между шиханом и Солькором, напару с Алариком и Шедом пытаясь разрешить задачку по обрыву связи источника с Переходом.

С Роксаной все это время не виделся. Сразу после освобождения ее забрал отец. Увез в родовое поместье на отдых и поправку. Я не смел препятствовать, все же официально я ей никто, да и после всех волнений девушке, и вправду, не помешало бы отдохнуть. Но кто бы знал, как же сильно мне ее не хватало…

Каждый раз, когда возвращался в Солькор, заходил к Риллу, надеялся, что тот принесет вести от кузины. Но начальник как назло говорил лишь о работе, и ни разу не обмолвился о Роксане. Самому бы к ней съездить, да только рассчитывать на такую роскошь, как отпуск, я пока не мог.

Вот и сегодня в очередной раз поехал к шихану — поутру с курьером прибыло послание. Аларик писал, что обнаружил нечто важное и прямо-таки изнывал от желания посвятить нас с Шедом в открытие. Так что, сразу после ночного дежурства в гарнизоне, невыспавшийся, злой и небритый, я был вынужден снова трястись в седле. По дороге заехал за полукровкой в корчму, где тот обосновался так плотно, что искать себе другое жилье, кажется, не собирался. Наскоро позавтракав, мы выехали из Солькора и ближе к полудню рассчитывали быть у источника.