– Ну спасибо что обнадёжил. А с сестрой что будет?

– Ну…, – потёр он затылок, – Как бы это сказать.

– Мне уже не нравится.

– Видишь ли, от наркоты, изнасилований и кучи болезней, у неё произошёл гормональный сбой в то время, когда эти гормоны должны вовсю переть. Сейчас она сродни встряхнутой газировки, тогда как нанороботы вот-вот откроют крышку. Увы, но такова специфика лечения нанитами – один гормональный сбой решается другим, но в обратную сторону.

– Я всё равно нихера не понял.

– В общем, нанороботы не допустят ухудшения её здоровья из-за гормонов, а потому волосатой прыщавой чупакаброй она не станет, но вот на сознание это повлияет.

– Боюсь спросить каким образом.

– Ну…, – почесал он затылок, – Всё, что я могу посоветовать, это не ходить раздетым по квартире и огородить её от темы сексуальных сошествий.

– Ох, господи…, – потёр я глаза, – Ладно, ничего уже не поделаешь, верно? Заводи там свою шарманку медицинскую.

Главврач достал из кармана шприц-пистолет, подошёл к картотеке и с минуту искал в одном из её отсеков маленькую стеклянную капсулу с чёрным содержимым.

– Мсье больной, шею, – подозвал меня лысый страшный мужик.

– Целуй нежнее, чтобы без засос... А-а-а-а-а! – заорал я от резкого введения нанороботов, – Тебя предупреждать не учили?!

Альберт молниеносно убрал руку со шприцем обратно в карман и сел за кресло перед капсулой.

– Я ввёл нанитов, нацеленных исключительно на починку модулей. Могут возникнуть боли и галлюцинации, но зато вмешательство со стороны потребуется лишь под конец, как раз после окончания операции Эмилии.

– И когда это? – я тёр шею на месте стального проникновения.

– Полтора часа. Всё, я приступаю к работе, а потому шуруй отсюда. Погуляй по комплексу или в отдел исследований загляни, Фиалку свою навести.

– Слухи и до медицинского отдела дошли? – задрал я брови.

– По всему АльтерИнк они ходят уже как полгода. Всё-всё, иди отсюда, не отвлекай. Нанитов нужно каждую секунду перенастраивать, а любой шум сбивает концентрацию, – Альберт вытолкал меня в коридор и заблокировал дверь.

Вокруг стояла непривычная этому месту тишина, и лишь жужжание ламп напоминало о текущем положении во вселенной. Казалось, кроме ослепительно белого пространства вокруг, ничего более существовать и не может – лишь больница, спрятавшийся Альберт и мирно спящая сестра.

“Што-ш”, – пустота больницы навивала тоску, – “И что мне делать среди этой кучи развлечений?”, – глаза бегали по всему помещению в поисках хоть какого-то занятия, встречая на пути лишь кулер да диваны.

– Што-ш, – повторил я, на сей раз вслух, – И впрямь к Фиалке что ли сходить?

Не ожидая совещания в голове и вынесения ими вердикта, ноги сами зашагали к лифту на второй этаж.

“Теперь то про срез уж точно помню”, – думал я на протяжении получаса путешествия по коридору второго этажа.

– Ну, наверное, не туда свернул, – по итогу пришлось утешать самого себя, – Должно быть, скоро выберусь, – ноги ныли от очередного преодолённого метра, – Должно быть…, – со вздохом я упал на диванчик в форме буквы “Г”, – Должно быть, я хочу умереть…

За одним лишь исключением, происходящее вокруг безумие походило на зацикленный лабиринт проклятья времени. Но это ведь чёртова реальность! Я не могу блуждать по одному и тому же коридору и натыкаться на практически одни и те же пейзажи раз за разом! Что за идиот строил эту больницу?!

– Ох, бедные мои ножки, – кряхтел я, – Это просто невоз…, – в затылке вспыхнула резкая боль.

Полураскрытая челюсть издала громкий щёлкающий звук и из последних сил сдерживала рвущийся наружу вопль от боли вонзённых в голову раскалённых спиц. Я чувствовал рвущуюся связь меж каждой частичкой головы и слышал пронзительный писк внутри черепа, а невероятно жгучая, но вместе с тем леденящая каждый фрагмент плоти боль, импульсом отдавала по всему телу и заставляла то содрогаться в мимолётной агонии.

Что это?

Голос, сильно походящий на мужской, эхом отразился в резко опустевшей голове и в один миг перевоплотился в женский.

Не знаю. Нашла упаковку в обломках магазина. Похоже, это нужно растворять в воде. Давай попробуем?

Вспышка, и вместе с искажением коридора пришло осознание иллюзорности всего проделанного пути – только сейчас я вспомнил, что всё ещё на первом этаже, а пройти удалось едва ли несколько метров.

– Эти фразы…, – но больше меня интересовало другое.