Шрифт:
– Я бы сказал, эта земля стоит того, чтобы за нее бороться.
Сэм улыбнулся:
– Слышал, ты для нас кое-что сделал в Вашингтоне?
– Пока только подготовил почву. Еще многое предстоит сделать. Ваш брат земледелец – упрямое племя, но и противник у вас не из легких – правительство.
Джо вкратце изложил план борьбы за снижение налогов с пастбищных земель.
– Они намерены сражаться с нами до конца, но это не беда. У нас есть время, да и терпения не занимать, – сказал Сэм.
– Терпение вам пригодится, – согласился Джо. – Бой предстоит нешуточный. Сэм похлопал Джо по спине:
– Рад слышать это от тебя, сынок. Нам здорово тебя не хватало последние несколько лет. Джо кивнул в сторону дома:
– Наверное, вы этого не ждали, Сэм?
Да, скорее всего для этих людей стало полной неожиданностью их с Кристиной возвращение, к тому же еще и с ребенком, который не принадлежал ни тому, ни другому.
– Когда поживешь с мое, перестанешь ждать от жизни чего-то и научишься принимать то, что она тебе преподносит. И поверь, так жить куда приятнее.
– Я люблю ее, Сэм, – тихо сказал Джо, – и я хочу снова взять в жены, если она согласится.
– Не могу решать за свою дочь, сынок, но знай, что мы все за тебя. – Сэм улыбнулся, взглянув на солнце, поднимающееся из-за горизонта. – Так когда ты собираешься просить ее руки?
– Расслабься, – сказала Нонна, протягивая Кристине бутылочку. – Ты слишком нервничаешь. Она знает, чего хочет, и своего не упустит.
– Как она может знать, чего хочет? – спросила Кристина. – Ей всего три недели.
Малышка сама потянулась к бутылочке со смесью.
– Ну что я тебе говорила? – спросила Нонна.
– Я ничего не вижу.
– Она потянулась за бутылочкой.
– Это просто рефлекс, мама. Она слишком мала, чтобы понять, чего хочет.
– Не учи меня, дочка. Уж в этом я разбираюсь. Я вырастила семерых детей. Эта малютка хочет есть.
Кристина смотрела, как ребенок жадно сосет молоко.
– Надо проверить, выпила ли она норму, – сказала Кристина.
Нонна похлопала ее по плечу.
– Сиди и корми ее. Она сама знает, сколько ей надо. Не пытайся усложнять жизнь. Растить детей – дело простое, если подходить к нему с точки зрения здравого смысла. Господь Бог наделил нас мощными инстинктами в том, что касается ухода за младенцами. Следуй инстинктам, и все у тебя получится.
– Послушать тебя, так все выходит легко и просто, мама, – с вздохом сказала Кристина. – А вопросов так много. Не переедает ли она? А может, недоедает? Ждать ли, пока она срыгнет после еды, или нет? Слушай, как тебе удалось всех нас поставить на ноги?
– Лучшие годы моей жизни были отданы вам, детям. И, – добавила Нонна, многозначительно взглянув на дочь, – более тяжелого призвания я не знаю.
– Я верю, – ответила Кристина, поглубже усаживаясь в кресло. – Легче поставить шоу на телевидении.
И провалить его, но это уже другая история, в подробности которой Кристина не хотела сейчас вдаваться.
Нонна вышла, чтобы загрузить стиральную машину, оставив Кристину наедине с ребенком и своими мыслями.
– Ты вернешься, как только поутихнут все разговоры, – сказал Кристине ее адвокат; этому предшествовали длительные обсуждения возможных тяжб и судебных процессов – результат опубликования в прессе сенсационных фактов. – Мы вернем тебя на беговую дорожку.
Владельцы масс-медиа вложили в Кристину слишком много времени и денег, чтобы так просто ее отпустить.
– О тебе вспомнят. Поверь мне.
На самом деле Кристине было все равно, вспомнят ли о ней или просто стряхнут ее, как пыль с рукава. Здесь, в Неваде, вместе с Джо и младенцем она на удивление чувствовала себя на своем месте. Распорядок жизни большой семьи, ежеминутные хлопоты, связанные с заботой о младенце, – все это внезапно стало насущной необходимостью, такой же естественной, как воздух. Она не задавалась вопросом, почему она здесь, чего хочет и что будет завтра.
Впервые она увидела красоту той жизни, которой жила с детства. Суровую красоту. Мелкие фермеры, такие как ее отец, работали в тяжелых условиях. Им требовалась помощь бесплатных рабочих рук. Джо всегда это понимал. А вот Кристина только теперь осознала это.
Конечно, впереди их ждало немало проблем. Скоро волшебство первых недель жизни на ранчо рассеется, и это тоже было понятно. Хотя грядущие трудности не воспринимались как бедствие. Кристина жила настоящим, жила чувствами и инстинктами, и это казалось ей восхитительным.