– У тебя это прекрасно получилось и с шампанским.

– Я безработная, – медленно проговорила Кристина, словно пробуя слово на вкус. – С пятнадцати лет я ни дня не была безработной. Двадцать лет, – помолчав, добавила она и тряхнула головой, словно поверить не могла, что столько лет прошло с тех пор, как она начала трудовую деятельность.

– Долго ты безработной не пробудешь, – сказала Терри, лихорадочно размышляя, как бы поскорее вытащить Кристину из бара и при этом избежать встречи с репорте­рами, которые будут счастливы запечатлеть пьяную Кэннон. – Дай им пару дней, сами позовут.

Кристина презрительно фыркнула.

– Я жалкая, ничтожная особа, – пьяным голосом стала причитать она. – Ни личной жизни, ни друзей, ни семьи. – Она хлебнула добрую толику кофе, накапав на блузку. Но теперь это все не имело значения. – И работы у меня нет.

Уже к вечеру трогательная история ее жизни будет пере­сказана множеством телеканалов в рубрике развлекательных программ и, если этого покажется мало, еще и на первых стра­ницах «Нэшнл энкуайер» и «Стар». И, черт возьми, самое противное состоит в том, что факты будут вроде фактами, но все они окажутся вывернутыми наизнанку, лишены изначально присущего им смысла, и персонажи этой душещипательной истории будут бездушными, словно марионетки.

Кристина взяла папку и на неверных ногах поднялась со стула.

– И куда ты направляешься? – спросила Терри.

– В Париж, – истерически рассмеялась Кристина. – Или в Гонконг.

Туда, где ее никто не знает, не знает ее биографии от «а» до «я», где она сможет забыть свое прошлое, как кош­марный сон.

– Сиди, – приказала Терри. – Выпей еще кофе, а потом решим, куда нам податься.

Кристина не сопротивлялась и послушно пила кофе. Ей нечего было возразить подруге.

– Три дня, – пробормотала она, размышляя над тем, сколько всего успело произойти за столь короткое время.

За эти три роковых дня она стала свидетельницей рож­дения новой жизни, похоронила юную женщину, к которой успела привязаться, разделила судьбу своего бывшего мужа, стала жертвой предательства своего коллеги, которого не­когда считала другом, и, наконец, пережила крушение своей столь многообещающей карьеры.

Разве удивительно, что после всего этого ей так хочется поскорее утопить горе в вине?

Кристина услышала за спиной шаги.

– Не надо больше кофе, – бросила она, думая, что говорит с официантом. – Лучше принесите еще шампанского.

– И чего ты пытаешься этим добиться?

Джо. Как она сразу не догадалась?

Кристина посмотрела на него с пьяной улыбкой:

– Пытаюсь напиться в стельку.

– И как, становится легче?

– Ни капельки.

– Терри рассказала мне, что случилось.

Кристина бросила недовольный взгляд на подругу.

– У Терри слишком длинный язык.

– Слейд все растрепал прессе.

– Грязный ублюдок, – пробормотала Кристина.

– Полностью согласен.

Кристина еще раз взглянула на Джо и только сейчас заметила на его груди «кенгуру» со спящим ребенком.

– Здесь ей не место, Джо.

– Ты права, – сказал он и взял Кристину за руку. – Я знаю, где более подходящее для нее место. Пойдем!

Кристина взглянула на Терри. Темные глаза ее черно­кожей подруги блестели от слез.

– Иди, дурочка, – сказала Терри, – иди и не огля­дывайся.

Вот уже сутки, как Джо забрал Кристину из бара. Он сидел на крыльце дома Кэннонов в Неваде, ожидая восхода солнца.

Кристина спала, укрывшись лоскутным одеялом, сделан­ным еще ее прабабушкой. Она была совершенно истощена и физически, и морально. Только сна и покоя было недостаточ­но, чтобы восстановить силы. Она нуждалась в своей семье.

И семья была здесь, рядом, готовая и способная по­мочь. Кэнноны встретили ее так, как, он знал, и должны были встретить. Не задавая вопросов. Без упреков. С рас­простертыми объятиями. И самое чудесное заключалось в том, что так же встретили и его, Джо, и Маринину дочку, словно и он, и младенец тоже были членами семьи.

Джо прислонился к перилам, прислушиваясь к звукам просыпающейся земли.

Здесь он был дома. На этой земле, которая не умела про­щать. С этими людьми, способными простить многое. С жен­щиной, которую он любил так давно, что уже не мог вспомнить то время, когда он жил без этого чувства. С новорожденной малюткой, которая так нуждалась и в нем, и в Кристине. И все это имело для него огромное значение, большее, чем тысячи других вещей, которые могли лишь казаться важными и исче­зать в мгновение ока. Земля, семья – вот та единственная реальность, которая имеет силу и протяженность во времени.

Он всегда это знал. Теперь эта истина стала доступна и Кристине.

Если бы только это знание не было приобретено ценой смерти юной женщины, наделенной сильным характером и отзывчивым сердцем.

– Ты сегодня рано встал, сынок. – Сэм вышел на крыль­цо, едва небо стало розоветь на востоке. – Не спится, Джо?

– Не хочется пропускать такое, – ответил Джо, ука­зав рукой в сторону восходящего солнца.

– В этом что-то есть! – понимающе кивнул Сэм.

Джо встретился взглядом с отцом Кристины: