– Я уж думал, ты не приедешь, сын.

– Пришлось дожидаться возвращения архиепископа, чтобы отпроситься.

– Ясно. Я мог бы лежать при смерти, заглядывать во врата рая, а ты не тронулся бы с места, пока твой прекрасный архиепископ не соизволит тебя отпустить. Удивляюсь, как ты ещё осмеливаешься дышать без его одобрения, – проворчал старик, делая глоток горячего миндального молока. Питьё оставило белесый след на его губах.

– Вам не видать врат рая, отец, – процедил сквозь зубы клирик. Вместо ответа старик Суйер вытер рот тыльной стороной ладони.

Готье Суйерский глядел на отца с презрением. В комнате, куда они удалились после ужина, горела тусклая масляная лампадка и в её призрачном свете налитые кровью глаза старика казались ещё более зловещими. Ещё б девице Сент-Нуар не возопить, что скорее она даст запереть себя в монастырь до конца жизни, чем выйдет за него замуж. Насколько мог судить Готье по беглому взгляду на неё и по пересудам прислуги, девушка была здорова и миловидна. Без сомнения, она мечтала о долгих страстных ночах в объятиях Жиля, а его отец слишком мало походил на её идеал. Он нахмурился. Несчастная судьба его незадачливого брата открывала для него определённую перспективу, пусть рискованную, но заманчивую. Готье принял сан, сознавая, что это единственная возможность избавиться от безжалостного ига патриарха Суйерского и его гнусной жадности. Он устроился писцом в соборную школу Реймса, понимая, что меняет власть тирана, чья кровь текла в его жилах, на власть неродных ему деспотов, однако дело того стоило. Он стал правой рукой архидьякона, а затем дорос до должности личного секретаря архиепископа Реймсского. С тех пор дело пошло как по маслу: чего стоит забраться на гору, если ты едешь на закорках брата короля Франции! Куда уж лучше! И, покуда жив был его брат Жиль, только так можно было добиться власти, земель, богатства, не рассчитывая на помощь семьи. Но тем не менее, несмотря ни на что Готье в душе всё ещё мечтал унаследовать когда-нибудь Суйерские владения, самому обладать собственностью, вместо того, чтобы управлять чужой. Смерть Жиля была добрым знаком. Готье удовлетворённо вздохнул. Теперь главное – чтобы старик женился на Сент-Нуарше. Если он этого не сделает, любая седьмая вода на киселе, а то и какой-нибудь обнаглевший вассал заявит свои претензии на наследство, ссылаясь на отсутствие наследников по прямой линии, и земли будут потеряны навсегда. Хотя чресла старика могли родить разве что мочу, надо было поддерживать иллюзию возможности появления на свет нового Суйера. Молодая здоровая жена – лучший способ доиграть этот фарс. Позднее, когда девчонка проведёт достаточно ночей под кровом отца и накопит столько злобы, что её очаровательные зелёные глаза, как гляделки старика, нальются кровью, союз с нею станет вопросом времени. Торжествующая улыбка появилась на его лице. Случается, что люди в страшных судорогах умирают от неизвестных болезней. Будет время выбрать недуг посимпатичнее. Что-нибудь мучительное и болезненное. Как бы то ни было, старик умрёт, и тогда Готье сможет сбросить, как докучную помеху, своё чёрное облачение, отрастить волосы и бороду и вновь почувствовать себя мужчиной. Как достойный муж, движимый чувством долга по отношению к семье, он покинет Святую Матерь Церковь, разумеется, против собственной воли, и женится на безутешной вдове. Род Суйеров станет самым могучим в графстве.

– О чём ты думаешь? Ты похож на кота, которому показали мышь, – спросил с любопытством Ришер Суйерский.

Готье моргнул и посмотрел на отца. Он позволил себе увлечься мечтами о блаженном будущем. Но ещё не время.

– Вы угадали, отец, – невозмутимо заметил он. – Я думал о зверушке, о дикой кошке из Сент-Нуара. Вы уверены, что стоит тратить время и деньги на тяжбу за неё? В наше время церковные суды куда менее решительны, чем в прошлом. Если девчонка будет настаивать на том, что дала обет, кто мы такие, чтобы сломить её волю?

Как он и ожидал, его притворное спокойствие заставило отца разбушеваться.

– Несчастный! Я всегда знал, что от тебя толку чуть, – бросил отец. – Тебе повезло, что святоши приняли тебя под своё крылышко, пока Жиль был рядом со мной. Но теперь тебе придётся забыть о манерах монашки. На карту поставлена честь! Сент-Нуар согласен с условиями, и я тоже. Следует исполнить договор.

– А то, что девчонка отнюдь не чучело, тут не играет роли.

– Разумеется, в этом смысле она меня не разочаровала. Твоя мать, обретшая вечный покой на кладбище при нашей часовне, была добрая женщина, но я, бывало, гляну ей в лицо – ну вылитое жвачное животное. Предполагаю, что у неё тоже сложилось определённое мнение о моих чертах лица, однако она имела милосердие держать его при себе. – Он заговорил тише. – Ты разве не понимаешь? Девчонка – это наш шанс.

– Что вы имеете в виду? – планы отца, впрочем, были как на ладони. Готье скривил рот.

– Сент-Нуар не способен повелевать даже девчонкой. Его собственная кровь бунтует против него. Он слаб. Зато у меня достанет решительности вынудить её к браку! Как только слух разнесётся по округе, можно созвать сеньоров и рыцарей, охочих до чужих земель, и захватить Сент-Нуар со всеми его плодородными землями, – Ришер Суйерский в запальчивости ухватился за посох, но с трудом встал с кресла. – Его не спасёт жалкая кучка наёмников, которых он держит в замке, какими бы свирепыми они ни были. И Суйер возглавит войско, которое сметёр с лица земли замок и покончит с этим родом! – Задыхаясь, он снова рухнул в кресло.

– Прекрасная идея. А я и не знал, что вы снова намерены взяться за грабежи и разбой. Должно быть, здоровье ваше изрядно поправилось, отец, – заметил Готье с иронией. Ришер бросил на него мрачный взгляд.

– Сукин сын. Ты прекрасно знаешь, что именно поэтому я тебя и вызвал, – процедил сквозь зубы Суйер.

– А я-то думал, что вы позвали меня, чтобы вместе преклонить колени и помолиться у могилы вашего сына, – ехидно ответствовал клирик.

– Молиться я буду, когда у меня кровь окончательно высохнет в жилах! – взорвался старик. Он кашлянул и харкнул на пол. – Чёрт возьми. Не зли меня, а то я задыхаюсь. Ты никогда не был дураком. Потому и ухватился за фалды епископа. Теперь мне нужна твоя голова и твой меч.

Готье отвернулся от отца и подошёл к окну. Взглянул во двор, где дремали слуги, а дежурные стражники собрались вокруг костра. Под одним из окон напротив кто-то сидел, прислонившись спиной к стене. Это был один из двух рыцарей из свиты Сент-Нуара. На коленях у него поблёскивал обнажённый клинок. Клирик задумчиво покачал головой. В конце концов, не в том ли смысл жизни, чтобы вовремя воспользоваться приливами и отливами, переменами в течении, и, похоже, ветер на этот раз дул в его паруса. Предложение отца приближало его ещё на шаг к вожделенной фамильной печати. Возможно, прольётся кровь, но так уж водится. А что до девушки, то люди женятся и выходят замуж каждый день. Браком больше, браком меньше…

– Согласен. Но вы кое о чём забыли, отец, – сказал Готье, оборачиваясь к старому Ришеру. Тот промолчал, и Готье продолжил, взвешивая каждое слово: – Церковь, по крайней мере, на словах, не допускает браков без взаимного согласия. И хотя девица была помолвлена с Жилем, ясно, что новый вариант её не устраивает. Не следует доводить дело до церковных судов, ведь судьи могут встать на сторону девушки. Присутствие аббата Гюга тут очень некстати. Однако он человек осмотрительный и если и станет действовать, то только будучи в безопасности и на своей территории. Для нас было бы лучше, чтобы брак фактически уже состоялся, так что стоит поторопиться, если мы хотим выиграть время.