Подобная идея возникала у Китора, но он отказался от намерения. Зачем портить праздник пустыми подозрениями. К тому же гость все честно рассказал. Ему просто нет нужды врать.

Вождь пиратов вскоре опьянел, позабыл о своем статусе и уже наравне с другими веселился. Не уклонялся он от драк, показывая не только удаль, но и ярость. Лишь в подобные минуты вождь позволял внутреннему пламени опаливать товарищей. Чтобы боялись.

Под вечер в пещеру заглянули пираты, ушедшие на промысел. Они удивились, что из грота дым идет коромыслом, пахнет жареным мясо и стоит такой шум, что, наверное, демоны Бездны ворочаются в постелях.

Опьяневшие товарищи уже не могли объяснить, что происходит. Потому пираты решили влиться в веселье, а уже утром разобраться. Добычу, что они притащили, оставили на виду, чтобы ни у кого не возникло соблазна.

Уже с заходом, вернулся начальник гребцов. Его товарищи вели пленника, который не смог далеко уйти. Помня о приказе навклера, начальник гребцов постарался сохранить паренька в целости. Потому он так задержался, гоняя этого зайца по холмам, пока тот не свалился без сил.

Веселье в гроте подходило к концу, но вернувшиеся пираты смогли оценить размах. Опять же, они не поняли причин происходящего.

Только Мустиф засмеялся. Пусть он недолго знал Виала, понял, что это все произошло из-за него.

Гениально! Зачем убивать полсотни пиратов, если можно их споить и сделать друзьями! Только хитрец из Циралиса способен на такое. Мустиф понял, что принял верное решение, отправившись следом за навклером, а не его товарищами. Тут и теплее, и веселее, а главное – безопаснее.

Два товарища, что ушли на север, сейчас проводят время не так хорошо.

В безлюдных степях к востоку от Рифинских гор покой тишины нарушал шум ветра и безумные крики куропаток. Иная живность не проявляла себя, дожидаясь, пока спадет дневная жара. Изредка удавалось заметить парящего в небе ястреба. Ничто не указывало на присутствие здесь человека. Не было ни мусора, ни следов, отсутствовали постройки. Шрамы между острыми и сухими стеблями вытоптали стада диких лошадей.

Тропинки, протоптанные степняками, долго сохранялись. Люди уже могли исчезнуть, но их следы остались. Местами тропы были разбиты копытами степных животных.

В этом безжизненном краю никто не задумывался о происходящем на юге. Никто и не слыхивал о тех событиях. Ни могучие флоты, ни древние государства не беспокоили пряную степь. Лишь ветер и солнце властвовали здесь.

Людям приходилось приспосабливаться к жизни среди сухого разнотравья. Поэтому завоеватели, пришедшие сюда, неизменно терпели крах. С кочевниками торговали, иногда воевали, но чаще воспринимали как штормовые волны, что накатывают на прибрежные поселения.

Цивилизованные люди селились в укрепленных местах у берега моря. Вглубь страны колонисты не лезли. Лишь на некоторых реках Фризии стоят поселения. Скорее торговые фактории, чем полноценные полисы.

Встретить человека здесь все равно, что встретить бога на форуме. Явление редкое, не предвещающее ничего хорошего.

Двум чужакам приходилось приспосабливаться к ритму жизни так же, как и животным. Лишь только облака скроют немилосердное солнце, как путники отправлялись дальше.

Жару пережидали, укрываясь от солнца в оврагах. Деревьев мало. Зелень, радующая глаз, встречалась только по оврагам и руслам высохших рек. Изредка торчал один зеленый ствол посреди желтых трав. Только ветрам известно, как сюда занесло одинокое деревце.

– Совсем не похоже на мой дом, – сказала Хенельга во время очередного отдыха.

От жары и проблем с водой она высохла. Ее спутник выглядел не лучше. За те дни, что он провел в море, успел обгореть, но степное солнце быстро выжигало на коже отметки. От былой белизны почти ничего не осталось.

И все же, эта местность ему знакома.

– Неприветливая местность, – согласился Эгрегий. – Это нам в пользу.

– Ты так опасаешься людей?

– Кто бы в чужом краю не опасался?

Он оглядел окрестности. Бесполезно. Бесконечная степь скрывала любые приметы, оставленные людьми. Похоже, что кочевники давно покинули регион, вытоптав пастбища. Куда они ушли, можно только гадать. Кочевья аборигенов обширны, лишь несколько раз в год купеческие караваны пересекают пустошь, направляясь в города.

Кочевники торговали в основном с данаями. Потому что за меха, соленую рыбу, иногда рабов, а главное – зерно, они платили больше, чем иные народы. И товары у данаев лучше. Какая-то простая керамика будет тут продана дороже, чем за нее попросили бы в том же Виоренте.