– Мы идем уже несколько дней, а конца не видно. Не пойми меня неправильно, я не отказываюсь от своего решения.

– Если бы я знал, куда идти, так сразу бы направился туда!

Эгрегий понял, что пешком проделать путь на север будет стоить огромных трудов. Его товарищ Виал говорил об этом, но пока сам не застрянешь среди песков и душистой травы, не поймешь очевидное.

На корабле они бы проделали этот путь за несколько дней, а на ногах могут идти до самых холодов. И вряд ли им удастся раздобыть меховую одежду, чтобы переждать суровое время.

А морозы тут страшнее, чем на юге. Эгрегий помнил об этом. Лед сковывает даже великие реки, к радости тех, что живет в краю варваров. Лед – это ужас цивилизованных народов.

Где-то к северу располагался полис под названием Каллиполь. Эгрегий держал путь туда, но совершенно не представлял, где он может находиться. Мог только предположить, что полис будет на мысу, рядом хорошая гавань, поблизости одна из великих рек равнин Фризии. Каллиполь закрывает путь варварам на юг. Служит затычкой в Глотке.

С ним согласилась Хенельга. Те редкие упоминания о полисе, о Глотке, что ей удалось раздобыть в периплах, указывали как раз такие приметы. А так же время в пути – пять дней каботажного плавания.

Для пеших это расстояние Эгрегий увеличил вдвое. Пройдя половину пути, они поняли, что расстояние необходимо увеличить еще. На сколько? Неизвестно.

По левую руку высились Рифинские горы, один из хребтов, протянувшихся в этой стране. Местные дали этим горам иное имя, поселили там своих богов, но для цивилизованных людей с юга все это носило название Рифинов.

За горизонтом шумело море, словно земля обваливалась в Океан. Отклоняясь к горам, путники всегда держали море на виду. До тех пор, пока не поняли, что это обман зрения. На востоке парила влага, вытягиваемая солнцем из пропекшейся земли. Хенельга первой заметила это, в ее родном краю такое явление часто обманывает путников. С виду вода поблизости, пару миль пройти, и утолишь жажду. Расстояние увеличивается, а сил остается меньше.

– Мы отклонились на запад, – подытожил Эгрегий.

– Хоть горы никуда не ушли, – вздохнула Хенельга.

Их порадовало только то, что в путь они отправились без кемилца. Бывший раб уже на второй день свалился бы с тепловым ударом. А воду путникам приходилось беречь. Редкие здесь ручьи едва снабжали их.

Родившиеся в засушливых краях Эгрегий и Хенельга умели выживать. Воду они добывали, выкапывая подземные источники в тех местах, где зеленела трава. Затраты сил на это требовались огромные, а вода была едва ли годной для питья.

С едой тоже возникали проблемы. Ночью донимали шакалы, которые не рисковали приближаться к чужакам. А их мясо обеспечило бы людей и пищей, и ресурсами. Приходилось питаться куропатками да сусликами, которых Эгрегий сбивал пращой. Из десяти камней при большой удаче удавалось добыть две твари. Больше везло Хенельге с ее сетью, Эгрегий не мешал ей, уходя в сторону.

Над травой разворачивалась сеть, а рядом располагалась Хенельга. Подражая крикам куропаток, она заманивала птиц под сеть, где те, вспуганные, запутывались. Так удавалось поймать только самцов.

– Не очень справедливо, – ворчал Эгрегий.

От мяса он не отказывался.

Жаркие дни сменялись ледяными ночами. Воздух мгновенно вымораживался. Земля недолго отдавала тепло, грея путников. С гор слетали холодные валы, терзающие людей. Подстилка из трав защищала от холодной земли, но не давала защиты от ветра. Топлива для костра так же не хватало.

Местность и днем и ночью сливалась в сплошной серо-желтый ковер. От яркого солнца и унылого пейзажа болели глаза. В таких условиях быстро сходишь с ума. Лишь запахи напоминали о том, что этот край не совсем мертвый.

Степные травы цвели, хотя их цветение ничем не напоминало яркость трав, собираемых на юге. Из этих растений едва ли удастся сплести венок, чтобы надеть его на голову. Колючки легко ранили кожу, глубоко застревали под ней, а потом начинали гноиться. Отчасти поэтому степняки носили штаны. Ну, и потому что были непревзойденными всадниками.

Беседы немного скрашивали унылое путешествие, больше походящее на испытания, что претерпевают души в Бездне.

– Вот почему у них штаны кожаные, – говорил Эгрегий, – у рипенов. Там на юге тоже носят, удивляя данаев. И служат насмешками.

– Это же неудобно, – удивилась Хенельга.

– Конечно, неудобно! Жарко и у всех на виду. Но традиции.

– Я не про это говорю. Неудобно на коне сидеть в штанах.

Эгрегий удивленно уставился на подругу. По его представлениям кочевники всегда носили штаны. И он думал, что это им помогает удержаться на спине коня.