Я отвернулась, язык словно стал каменным, не в силах шевелиться. Плечи подрагивали, все тело скрутило в ознобе. Однако теплые руки мужчины мягко развернули меня обратно. На мгновение стало легче.

— Вместо удушья у меня появилась способность к Имитации, — выдавила я. — Ты задавал мне этот вопрос… Ты прав, Зэлдар. Куда исчезает мое собственное сознание во время имитации???

— Куда? — спросил он хрипло.

— Ответ простой — его просто не остается… Это такое же бегство. Я нашла другой способ уйти от реальной жизни. Я подолгу сидела среди людей, где бы ни находилась, в кафе, на учебе… Я проникала в их сознание и успокаивалась, я уходила в забвение, лишь бы не жить собственной жизнью. Я наблюдала и жила тем, чем жили прохожие, совсем незнакомые мне люди. Я питалась их радостью, желаниями и простотой. Я будто бы спала…

Погрузившись в воспоминания, я немного успокоилась.

— Однако в обществе эту странность признали полезной. Моя натренированная способность бывать в сознаниях чужих людей, вместо моего собственного, оказалась применима в военных целях. То, что я всегда считала подарком судьбы, было всего лишь моей слабостью.

Он смотрел на меня так, что казалось, в желтых глазах мелькают всполохи понимания. Понимания, которого я давно не ждала.

Я замолчала. Внезапно детали внутреннего пазла стали вновь стройными рядами укладываться в картину. Они выстраивались и сочетались нужными гранями, пока перед душой не замелькало целое изображение. Вот только это был пазл всего того, что разрушало мою жизнь и разъедало ее изнутри. Темная сторона моего существования. Стал очевидным необъяснимый поступок моего отца, а также моя, пусть и неосознанная, роль в произошедшем. Именно я, будучи капризным ребенком, подтолкнула отца к неверному выбору. Очевидной моя дальнейшая жизнь, в которой я гордилась тем, что могу воспользоваться имитацией, а на самом деле последствиями душевной травмы. С ней я так и не смогла совладать. Я всегда хотела быть нужной хоть кому-то, поэтому без раздумий ступила на спорный путь обучения в военном ведомстве. Если честно ответить на вопрос, что я сделала в этой жизни сама — благодаря своему труду, интересу и любви, то ответом являлась пустота. Тягучая, мучительная. Моя жизнь слишком быстро превращалась в пустышку. Пустышку под именем Альтарея.

И тогда я снова посмотрела на Зэлдара. Чем же я при всей этой нелицеприятной картине могла заинтересовать его? Что он нашел во мне такого, что я сейчас находилась рядом с ним? Честный и оттого слишком режущий ответ напрашивался сам собой. Это была последняя деталь, размещающаяся в самом центре созданной моим воображением картины. Месть. Звучит слишком высокопарно, но это, по крайней мере, желание дотянуться до прошлого и хотя бы так, мною, прикрыть старую рану. Я была механизмом, позволяющим дальтерийцу обрести власть над моим отцом и отомстить Союзу.

— Зэлдар… — выдохнула я, не в силах произнести страшные слова. Начала издалека. — Скажи… Вся эта война, которую ты затеял… Что побуждает тебя, побуждало… Резня на Катарии сделала тебя жестоким и сильным воином…

— Она сделала меня собой.

— Да, это так. Вся твоя жизнь построена на войнах. Ты потерял близких… — я опустила глаза. Хоть в этом мы схожи. Было бы лучше, сложись хоть у кого-то из нас судьба иначе. — Тобой всегда движет желание разрушить Союз. Быть может… пора остановиться? Представь, что то топливо, что всегда двигало тобой… двигало твоей местью, твоим желанием покарать врага, — оно сгорело. Его больше нет, но есть большой мир, со всех сторон смотрящий на тебя.

— Почему я должен думать так? — в его голосе послышались ноты угрозы. Конечно, я опять наивна в своей попытке остановить гигантский аюстер на лету. Зэлдар не изменял идеалам. — Как можешь ты судить об этом, Альтарея? Союз был и остается Империей с беспринципной политикой, мертвыми городами и погубленными планетами. А что касается личного… то да. Союз и в этом мне серьезно задолжал. Какие у меня могут быть основания действовать иначе?

— Я!.. — воскликнула и в порыве схватила тяжелые ладони мужчины, приблизившись на расстояние, при котором прослойка воздуха между нами моментально стала горячей и плотной. Мой живот упирался в его. — Разве я не являюсь кем-то для тебя, что может… что станет важнее бесконтрольной мести?.. — я пыталась заглянуть в его глаза и еще глубже, чтобы хоть немного подсмотреть за протекающими в них процессами. Но лицо оставалось сосредоточенным, не более того. Зэлдар молчал, а с его губ не сорвались слова, которые я надеялась услышать.

— Альтарея… твое утомление меня пугает, — высказался он наконец.

— Пугает? — сарказм прорвался сам собой. — Ребенок, ты боишься за него. Все это время я была для тебя возможностью отыграться за прошлое. Ты видел во мне моего отца. Именно поэтому ты не убил меня в первый раз, ты хотел проверить…

Я судорожно вздохнула. Правда вылезала клочками, закручиваясь в большой ком обид и недопонимания. Правда была простой и прозрачной и лишь своими надеждами я нарисовала пушистые розовые облака. Которые сейчас превращались в грязную вату.

— Разве нет? — продолжала я, внутри воцарилось подозрительное спокойствие и трезвость мыслей. — Инстинкты сыграли свое дело и незапланированный ребенок вновь спутал твои планы. Тебе пришлось оберегать его. Ты сам не знаешь, как относиться ко мне. Влечение, симпатия и ребенок развернули тебя ко мне светлой стороной. Но прошлое рано или поздно накроет тебя с головой. Не сейчас, так потом. Ты не сможешь забыть… Ты всегда будешь видеть во мне убийцу своей семьи.

Он молчал. Молчание растекалось по старинному залу, как ядовитый туман, подтверждая истинность моих слов. Хватит строить розовые замки. Пора увидеть руины моих ожиданий. Несмотря на приступы депрессии я всегда подсознательно надеялась, что жизнь сложится так, как надо. Я найду место, которое станет для меня оплотом безопасности, у меня будет дом и мужчина, которому можно будет довериться целиком и полностью. Жизнь же упорно показывала обратное. Не знаю, чем я прогневала ее.

— Твоя семья задолжала мне слишком много, это правда, — его голос был глухим и тяжелым. — Как и твоя родина, Альтарея. Но я смог примириться с этим. Тебе не стоит сетовать на судьбу. Я всегда был благосклонен к тебе.

— Благосклонен… — я печально хмыкнула. — Что на этом можно построить, Зэлдар? На благосклонности? У меня нет самого главного, что отличает личность от… раба. У меня нет свободы и права выбирать.

— Довольно, Альтарея, — отрезал он раздраженно. — Я предупреждал, что правду нелегко принять. Все эти разговоры про свободу глупы. Я не хочу их слышать. Ты не в состоянии оценить всех угроз и последствий такой свободы. Ты не доросла, девочка.