— А что, если посмотреть с другой стороны? — вопрошала я через некоторое время. — Мышечная регуляция эмоций дополняет нервную. Всем известен закон биологической обратной связи. Ну… допустим, не всем. А лишь тем, кто хорошо изучал Имитационику. Не в этом дело…

Я вздохнула, задумавшись. Дело выглядело не слишком хорошо.

— Закон обратной биологической связи гласит… — решил заполнить молчаливую пустоту Эндо, — что физические параметры организма влияют так же на переживание эмоций, как и эмоции на реакции тела.

— Угу, — пробубнила я. — А это значит, что если у тебя морда глыбой, то и внутри ты такая же застывшая бесчувственная глыба… — сделала я печальный вывод.

— Или, если улыбнуться, то настроение улучшается независимо от логических умозаключений, — подыграл мне робот и незамедлительно улыбнулся на всю ширину своего тела-лица. — Помогает! — отчего-то заключила машина и даже вздернулась, будто от осенившей ее радости.

— Мне вот не смешно, Эндо, — продолжала хмуриться я. — Известны же эксперименты Райтора…

— О-о-о! — самозабвенно произнес робот. Что-что, а вот удивляться, восхищаться и радоваться он научился лучше всего. Очень натурально. Не видя его, ни за что не догадаешься, что рядом с вами алгоритмизированная машина. — Есть и совсем древние эксперименты… — он растянул конец фразы, словно собрался мне рассказывать поучительную историю. Но я не выдержала.

— Эндо!!!

— Если медикаментозно обездвижить язык и гортань, то человек перестает думать словами. — Торопливо пояснил робот. — Потому что в процессе мышления участвуют микросокращения мышц ротовой полости, как если бы человек говорил вслух.

— Вот! — подпрыгнула я. — А если обездвижить мимические мышцы, то вывод печален…

— Я ра-ду-юсь. — Произнес Эндо механическим голосом, совсем как робот… Ашер! Я уже робота перестала роботом считать! При этом он состроил лицо, совсем такое, как у Зэлдара, а я невольно прыснула.

— Да не может он радоваться. Не у-ме-ет, — подыграла я Эндо, сделав несколько резких движений, напоминающих старинные роботизированные механизмы.

— Недостоверное утверждение, — поправил меня Эндо. — Мы не можем говорить об отсутствии навыка радости с уверенностью на сто процентов…

— Ладно тебе, — махнула я рукой на занудство. — И все же эксперименты Райтора показали, что эмоциональные реакции людей с параличом лицевых мышц заметно обеднены по сравнению с обычными людьми. Это выявили многочисленные тесты и испытания… Такие люди просто не могут переживать сильные эмоции и всегда немного холодны и отстранены. Словно бы… их ничего не волнует.

— А ты знаешь, что не волнует Зэлдара, Альтарея? — вдруг задал провокационный вопрос Эндо.

— Его не волнует… Не волнует… моя душа, — неожиданно для себя я сделала грустный вывод. И на этой самой душе стало так горько-горько, что я, не осознавая себя, расплакалась.

***

Вскоре, когда я доедала сладкий пончик и досматривала очередной дурацкий ролик про вредного дальтерийца с целью поднять себе настроение (этот способ превратился в мое наваждение), стало очевидно, что корабль устремляется к очередной обитаемой планете. Признаться, я теперь частенько проводила время в верхнем помещении, подгадывая часы, когда Зэлдар отсутствовал. Наблюдение сквозь окно за звездами помогало себя чувствовать себя более живой. Просиживать же дни в замкнутом нижнем пространстве оказалось совсем непросто, казалось, что из-за монотонного времени и глухой комнаты сумасшествие скоро захватит меня целиком. Наверху же я была… словно немного на улице. И… словно немного с ним. Не хотелось бы так думать, но единственный вывод я могла сделать — в комнате Зэлдара мне было легче и горло не сдавливал невидимый обруч.

Сейчас же я подпрыгнула от восторга, наблюдая растущий перед глазами яркий сине-зеленый шар, смазанный, словно взбитыми сливками, белыми узористыми облаками. Отлично!!! Очевидно, что планета живая, только обитаема ли разумными существами?.. Похоже, это предстоит узнать. Я настолько устала от дней взаперти, что в голос закричала, когда мы стремительно пролетали над острыми пиками гор, голубыми озёрами и изумрудными островками зелени. Однако приземлились мы в более засушливой, экваторной, части, в долине, окружённой по периметру не менее впечатляющей горной грядой. Везде вокруг росли толстые деревья, напоминающие баобабы, и принявшие стратегию накопления воды в массивных бочкообразных стволах и мясистых толстых листьях.

— На случай засухи, — пояснил Эндо. — Сейчас влажный период, поэтому мы можем наблюдать сезонную разнообразную растительность вокруг, оставляющую после себя прочные семена на период отсутствия дождей.

— Угу, — кивала я, не переставая любоваться на роскошный пейзаж. Я уже знала, что взаперти меня ничто не удержит, осталось лишь придумать, как выбраться наружу.

— Планета синей руды — стратегические земли по добыче наукоемкого ресурса, — продолжал бубнить Эндо, а я слушала его вполуха, мечтательно разглядывая из окна диковинные цветы и пролетающих красноватых насекомых, похожих на помесь бабочек и жуков.