Шрифт:
Непостоянного кляня.
Упреки и очарованье
Не победит душа моя.
Ее бы мог покинуть я.
Но, милой видевши рыданья,
Не мог не осушить я век.
Край дальний, пропади навек
Для милой страх в твоем названьи!
А ты, не ведавший укор
Любовниц и их опьяненья,
А ты, не знавший подчиненья
Слезам любимой до сих пор,
Ступай! Я вслед пошлю моленья!
Будь мудрым ты, храня себя,
Объездив дальние просторы,
От слабости той, от которой
Лечиться не желаю я!
Моя смерть. <Ма mort>
Моя наперсница святая мысли хмурой.
Кто песней легкою и сладкою такой
Способна разогнать недуг печали мой
Которым жизнь мою усыпали Амуры.
О лира верная! – ленивою рукой
Могу сладчайший звук я извлекать порой.
Ты трогательнее звучи сегодня в гимне
И о любовнице, что нет здесь, говори мне.
Когда, любимая, в объятиях твоих
Аккордом сладостным я слух твой забавляю
И в час, когда, вином одушевлен, ласкаю
Я прелести твои и воспеваю их,
Коль в сладостном бреду свой взор разгоряченный
На друга милого уронишь нежно там,
Коль удостоишь ты мои улыбкой стоны
И более того, – коль лира упоенно
И так беспомощно падет к твоим ногам, -
Что мне тогда до всей оставшейся вселенной,
Что мне тогда умов взыскательных совет
И мненье публики, что строго непременно,
Тогда любовник я, и вовсе не поэт.
И снова тяжкая тогда мне лишь обуза,
И слишком яркий свет – страшит отраду нег
Пусть я – ничто, смеясь благословляет муза
И все грядущее, и настоящий век.
О нет – всю жизнь свою не думаю упиться
Надеждой глупою я после смерти жить,
Настанет день, и рок приказ отдаст закрыть.
Любезная, – мои ослабшие ресницы.
Обнявши милого, поддержишь в этот час
Его бессильную ты голову руками,
И мой тогда едва полуоткрытый глаз
Наполнит до краев угаснувшее пламя.
Когда освободить от слез мои персты
Попробует твой взор, на тихий труп глядящий,
Когда моей душе, чрез губы исходящей,
Последний подаришь из поцелуев ты, -
Прошу, о, пусть тогда кругом не нарушают
Мой сладостный покой нескромным торжеством,
Пусть никакая медь в звучании большом
Кортеж, что движется, всем людям не вещает.
Безвестен и счастлив в убежище могил
И безразличие храня ко всей вселенной,
Я сберегу от всех восторг мой сокровенный;
Так умереть хочу, как жизнь свою я жил.
Нетерпение. <L'impatience>
Семь дней я побыл в отдаленьи.
То для желанья – семь веков.
Я здесь, но холод рассужденья
Миг неги отдалить готов.
Обещанный для нетерпенья!
«Я матери боюсь очей!
И мрак ночной еще не прочный!
Жду срока, чтобы в мрак полночный
Феб не бросал своих лучей.
Застать нас могут при свиданьи!
Ах, отложи блаженства срок!
Верь в нежность милой и в сверканье
Ее очей, в румянец щек!
Потери нету в ожиданьи».
Напрасный довод твой жесток,
Лишь им за нежность ты платила
И преднамеренно забыла,
Что у любовников есть бог.
Пусть этот бог, что к нам взывает,
Пошлет завистникам покой,
Пусть к встрече он ведет ночной
Меня, что счастливым бывает
Лишь на коленях пред тобой.
Ты не противоречь призваньям
Амура тщетным страхом впредь.
Когда нас жжет огонь желанья,
В один день можно постареть!
Любовное размышление. <R'eflexion amoureuse>
Хочу, ее узрев, в объятья пасть.
В груди трепещет сердце все сильнее;
И от желаний я уже пьянею,
И пылко шаг мой ускоряет страсть.
Но подле той, кого мы обожаем,
Должны мы обуздать страстей порыв:
Любви чрезмерной страстью повредив,
Мы только срок восторгов сокращаем.