Исуса я боюсь!» – «Он бог? Чертенок,

Сын голубя, он в хлеве был с пеленок

И на кресте погиб! Он – бог?» – «Как знать!»

«Забавный бог». – «И он смешон безмерно;

Он ближе к той породе легковерной,

Где он сумел всё, но не разум, взять!

Да, бог такой полезен для тирана,

Клепает цепь он у рабов всегда,

Он – Константина выученик рьяный

В политике. И миру с ним – беда!»

На четырех крылах летят проворно.

Меркурий вспять вернулся; самый вид

Богам твердит о новости позорной.

«То – боги!» – «Как? Не может быть! О стыд!»

«Они в чести, так утверждать я буду

Побольше нас давно у римлян всех.

Разительный, внезапный их успех

В кругу людей считаю я за чудо.

Я прочитал патент их не один:

По форме все, и подпись – Константин.

Оказывать ты должен уваженье

Теперь Христу со свитою его;

Бездельнику полцарства своего

Ты передать обязан во владенье!»

При тех словах вестей – со всех сторон

Крик бешеный раздался озлобленья:

«Падем на них!» – «На бой!» – «Идем в сраженье!»

«Они бегут». Но, тих и раздражен,

Покинув трон, властитель их серьезный

Два раза бровь свою насупил грозно,

И вмиг Олимп обширный тихим стал.

И болтуны бледнели без движений,

Потупив взор, храбрец затрепетал,

У всех дрожат, само собой, колени;

Довольный царь богов сказал: «Клянусь,

Что ничего не отобрал Исус!

Как встарь, моя крепка и ныне сила

И царствую назло я воле злой,

И бровь моя всю силу сохранила.

Умерьте гнев вы неразумный свой!

Минерва! Ты, кто остальных умнее,

Речь начинай бесстрашней и прямее!»

«Себе божков фальшивых создает

Народ людской, по прихоти, в мгновенье,

Свергая их. И здесь, где неба свод,

Пускай Христа наступит воцаренье!

Не надо битв! Усилье наше зря

Трон укрепит у нового царя.

Нет! Правильней – выказывать презренье!»

Юпитером совет был подтвержден.

Он приказал, чтоб не мешали ныне

Располагать Христу его святыни

И чтоб в раю располагался он.

«Пришельцев нам узнать бы надо ближе, -

Им Феб сказал. – Коль верно понял я,

Соперники сегодня нам – семья

Счастливая, и только нам – ровня,

Но завтра в них – преемников увижу!

Изучим мы характер, навык, блажь

И слабость их! У нас здесь стол накрытый;

Через посла, Юпитер, предложи ты

Отведать им обед, вино из чаш.

Смеетесь вы, но смех прекрасен ваш!

О, выскочки так падки к приглашеньям;

И если к нам, увы, им доступ есть,

К нам, кто считал Олимп своим владеньем,

Они придут, чтоб оказать нам честь!»

Его словам, без ненависти жгучей,

Стал хлопать весь кипевший злобой зал,

Юпитер сам суровый хохотал,

Хоть проклинал Христа и этот случай.

Как прочие, был любопытен он.

Меркурием приказ в глазах прочтен;

Летит стрелой; все «браво» разразились,

А через час и гости заявились.

Их было три, иль трое их в одном?

Понятен вам вопрос мой несомненно!

Представьте же: отец достопочтенный,

Со всеми схож, и с ясным он челом.

Ни то, ни се; по возрасту – не зрел он

И на спине у облачка сидел он.

Он с бородой седой. У головы

Склоненной – круг, ее каймя, сияет;

Тафта, что в цвет небесной синевы, -

Его наряд. Она от плеч спадает,

Образовав немало складок в ряд

И падая, трепещет вплоть до пят.

И на плечо с плеча, по божьей воле,

Летит знакомый голубь в ореоле.

Он, чье перо белеет и блестит,

Оратора имеет чванный вид.

А у колен сидит ягненок, блея;

Он вымыт, свеж, приятен он на вид

И розовый имеет бант на шее;

Сиянья луч ягненка золотит.

Вот таково трехликое явленье;

Мария вслед, вся покраснев, плелась

И на богов, следивших приближенье,

Не подняла своих смущенных глаз;

Толпа святых и ангелов немало

Шли позади и встали у портала.

Короткою любезностью речей