И я уже собрался пройти мимо по направлению к современному стеклянному лифту, ярко выделявшемуся на фоне грубо отштукатуренной кирпичной кладки, но в целом удачно вписавшемуся в архитектурный ансамбль здания, как вдруг меня словно током прошибли услышанные слова:

– Здравствуй, Володя! – по-русски проскрипел откуда-то справа очень знакомый немолодой голос. – Почему, проходишь мимо и не здороваешься?

Я обернулся и едва не выронил из рук пакет с продуктами.

Сворачивая газету, которую до этого так увлеченно читал, с диванчика медленно поднялся тщедушного вида пожилой мужчина в сером пальто, надетом поверх старомодного шерстяного костюма-тройки. Похожий на мумию, с которой сняли бинты, с воспаленными глазами за толстыми линзами очков в роговой оправе, которые он поправлял скрюченными артритом узловатыми пальцами подрагивающей от возраста руки. Это был никто иной, как Юрий Валентинович собственной персоной – тот, кого я меньше всего ожидал и хотел бы здесь встретить.

7

Я словно швабру проглотил. Так и замер на месте.

– Что ты встал, как вкопанный? – спросил Юрий Валентинович, глядя на меня своим лукавым прищуром. – Пошли, выйдем на воздух. Надо поговорить…

Он указал жестом на дверь, которая вела на террасу над подпорной стеной, где на квадратной гравийной площадке стояли несколько столиков для любителей завтракать или обедать на свежем воздухе. Я нервно сглотнул и кивнул в ответ, не проронив ни слова. А он медленно подошел и, взяв меня своей старческой рукой под локоть, повел к выходу.

Видимо, в это время было уже слишком холодно, чтобы сидеть за столиком на улице, потому что терраса пустовала. Сложенные и уже не вполне уместные для этого времени года солнечные зонтики над столами слегка трепало прохладным ветром.

– Зачем вы здесь? – спросил я, когда мы уселись друг напротив друга.

– Я хотел задать тебе тот же вопрос, Володя. Зачем ты здесь?

– А если я не буду вам на него отвечать?

– Тогда я напомню тебе о том, что ты уже достаточно потрепал нам нервы в прошлый раз. И только-только все утряслось и наладилось, как ты снова всколыхнул старое болото своей идиотской выходкой двухнедельной давности. Я надеюсь, ты понимаешь, о чем я толкую…

– Да, Анатолий уже прочитал мне мораль по этому поводу.

– И что ты сам об этом думаешь? – старик поправил очки. Умно поступил, назвавшись Эриком Хансеном?

– Это спасло мне жизнь…

– Но это снова подпортило жизнь мне и настоящему Эрику Хансену!

Несмотря на сидевший глубоко во мне страх, я все-таки не смог сдержаться, и ответил с сарказмом:

– Ну, извините. Я не знал, что ваше спокойствие и благополучие Эрика Хансена стоят дороже моей жизни. Как-то не подумал. Не до того было…

– Ты просто не осознаешь всю серьезность ситуации, Володя. – Проговорил Юрий Валентинович, задумчиво разглядывая поблескивающие окна соседней многоэтажки. – Мы ведь здесь не шутки шутим. Я думал, ты еще в прошлый раз это понял. Видимо, нет…

Я сидел, затаив дыхание, но в какой-то момент встретил блуждающий по сторонам взгляд Юрия Валентиновича и вдруг понял, что он специально избрал такую тактику. Решил, что, напустив на себя ореол загадочности и внушив мне чувство вины, он сможет добиться от меня чего-то. Вопрос, чего?

– Вы, кажется, хотели о чем-то меня спросить, – ответил я, стараясь сохранять хладнокровие. – Если так, то спрашивайте.

– Зачем ты назвался Эриком Хансеном?

– Чтобы сесть в самолет, который эвакуировал сотрудников Красного Креста, мне надо было назваться шведским именем. Это имя первым пришло мне в голову. Если вы думаете, что я нарочно, то напрасно.

– Я верю тебе. Просто хочу, чтобы ты понял, мне было очень нелегко вернуть все на свои места. Настоящий Эрик Хансен тогда едва не потерял все, что у него было…

– Свою задрипанную халупу и работу в пыльном офисе?

– Нет. Перспективу попасть туда, где такие, как он, нужны! Чиновник среднего звена в госаппарате. Неприметный, но вежливый, внимательный и дотошный в работе, очень ответственный. Такой агент – на вес золота.

И мне пришлось немало похлопотать, чтобы наше с твоим отцом руководство не отправило нас обоих в отставку. Это бы погубило такого первоклассного сотрудника, как Эрик Хансен. Я же ценой своих нервов, рискуя своей собственной карьерой, дал ему второй шанс.

А задрипанная халупа, как ты выразился, и пыльный офис – это явление временное. Но это его жизнь, к которой он привык!

– В таком случае, мне очень жаль настоящего Эрика Хансена. А вам, Юрий Валентинович, не пора ли подумать об отдыхе? В вашем возрасте люди уже на пенсии давно телевизор смотрят или на даче в огороде ковыряются…

Кадык старика нервно дернулся, на скулах заиграли желваки, а в глазах за толстыми линзами очков сверкнули гневные искры. Видимо, я задел его за живое. Но он очень быстро взял себя в руки.