— Взболтал?

— Для вас только самое лучшее, — с нарочитой любезностью отвечает друг.

Офицер злобно щурится и открывает банку, держа ее подальше от себя. Никаких брызг, все аж даже удивляются и уже бесстрашно разбирают остальные банки. Фонтанирует почему-то только та банка, что достается Кириллу.

Все замирают, глядя на него, и только Лекс в опустившейся тишине характеризует ситуацию резко негативно — одним коротким словом.

— Это не планировалось, честно, — добавляет он немного испугано. Но Кирилл только отряхивается и начинает смеяться. Остальные, глядя на него, тоже позволяют себе расслабиться, и уже под незатихающий смех и постоянные подшучивания друг над другом, офицеры разыгрывают оставшиеся карточки.

Мы все так и стоим у стола, следя за игрой. Распределив все "активы", офицеры начинают играть в какую-то другую игру, ставя на кон то, что у них есть, то выигрывая, то проигрывая курсантов друг другу, и опять-таки споря о ценности новичков. Меня скоро посылают за новой порцией закусок, и когда я возвращаюсь с полным подносом всякой снеди, Кейн радостно объявляет, что проиграл меня Редженсу. Попытается отыграть, но ничего не обещает.

Прекрасно. В сердцах я беру с подноса тарелочку с жареным луком, собираюсь вывернуть ее ему на голову, но другой офицер дергает меня за руку и, усадив к себе на колени, запускает пальцы в эту тарелку. Мои снаряды тают на глазах.

— Хорошо вы устроились, — говорит этот офицер, дыша на меня луком. — Может, тоже парочку нулевых себе завести?

— Вот и заведи, — Редженс рывком вытаскивает меня из его объятий и пересаживает к себе на колени. Шикарно, Кейн отсюда ближе. Беру тарелку с вялеными помидорами, но и их тут же разбирают прямо из моих рук. Что ж такое-то! Почему судьба так бережет это чудовище?!

— Я вам заведу! — Кирилл жестко пресекает всеобщее обсуждение возможности завести себе в дом крупное полезное в хозяйстве млекопитающее. Он напоминает потенциальным рабовладельцам, куда он запихнет им их карьеры в таком случае, и рекомендует взамен хомячков и черепашек.

Приблизительно через час уже притомившиеся офицеры таким вот нестандартным образом умудряются укомплектовать свои группы курсантами. Мин оказывается у Кейна, Райли забирает Кирилл. Кейт естественно остается у Редженса, как и я, правда не в его группе конечно. Но похоже эти двое на полном серьезе решили сменить мне шинарда, и моего согласия понятное дело опять никто не спросил.

Новая карта акбрата прилетает ко мне за завтраком — просто падает на стол, когда Редженс проходит мимо. Таким образом, карт у меня теперь две, хотя не уверена, осталась ли первая рабочей. Надо бы проверить, а пока что курсанты уходят на свои занятия в новосформированных группах. Насколько мне известно, часть предметов они будут изучать как и раньше большими классами, как в школе, но сейчас ребята взволновано разбегаются в след за своими кураторами по отдельным аудиториям. Прекрасненько, а мы с Лексом пока пойдем на новое игровое задание.

С остальной командой встречаемся уже на месте за пятнадцать минут до назначенного времени. В прошлый раз нам нужно было еще успеть купить билеты, но сейчас явно не тот случай. Мы находимся на седьмом уровне, в районе расположения производств.

Последней на место приходит Герти, и пока ее завернутая в пышный шарф тонкая фигура идет к нам, Ворчун успевает весь изворчаться.

— Почему они позволяют ветру продувать Муравейник насквозь? — основная мысль, тревожащая его сейчас. На платформе гирляндами развешана ветошь, и по ней особенно хорошо видно, насколько и правда сильно дует. Да и нас ветер пробирает до костей, хотя мы от него старательно прячемся за колоннами.

— Муравейнику нужно дышать, — туманно поясняет Морис.

— А он не мог бы дышать потише? — гундит Ворчун, — он же не в марафоне участвует.

Поприветствовав Герти, мы кучкуемся еще плотнее в ожидании новых сообщений от хозяев игры. Пока что они ничего толком не объяснили.

— Давайте, все-таки зайдем в какое-нибудь помещение, — недовольным голосом предлагает Ворчун, — чего тут мерзнуть то.

Морис согласно кивает и пробует одну из широких дверей.

— Она не заблокирована, — говорит он и заглядывает внутрь. — Все чисто, идемте.

Мы все с готовностью заскакиваем внутрь. Шлюза здесь нет, так что сразу оказываемся в широком коридоре с поврежденным полом, как будто по нему часто таскали что-то тяжелое. Пока ждем дальше, потихонечку исследуем все вокруг, в том числе большой зал впереди. Вокруг нас почему-то очень тихо, людей нет. По-видимому, мы пришли на лесопильню, поскольку в коридорах и части зала сложены огромные штабеля разного размера досок. Еще стоят станки, тележки и подъемники. В одной стене проделаны пронумерованные закрытые своеобразными шторками окна. Вдоль другой стены идет что-то вроде широкой канавы со скошенным дном, усеянным опилками. Скос заканчивается широкой явно открывающейся пластиной.

— Туда выбрасывают все отходы, — говорит Морис, подойдя ко мне, когда я стою у края этой канавы и боязливо заглядываю вниз. Не хотела бы я туда упасть. Может выбраться оттуда было бы не так уж и сложно, но так и кажется, что днище этой канавы распахнется как огромный голодный рот. Не понятно для чего с другой стороны канавы над нею есть небольшой балкончик и дверь, в которую никак не попасть.

— Что ж, мы явно можем не бояться, что нас тут застанут, — выдает Морис, продолжая оглядывать безлюдный цех.