Ему не следовало целовать меня. Теперь он был моим, и я хотела его.

Я обвила руками его шею и прижалась губами к его губам. Прикасаться к нему было все равно, что возвращаться домой. Я хотела сделать это с того самого момента, как он обнял меня на крыше. Я, попробовав его рот на вкус, пыталась утолить воющую потребность. Он издал низкий горловой рык.

Его руки скользнули по моей спине. Стена позади меня дрогнула. Я попятилась назад, но он поймал меня, и тогда мы оказались в маленькой комнате, и он закрыл за собой дверь. Он целовал мои губы, шею, горло. Я чувствовала себя так, словно разбилась вдребезги, и он снова собирал меня воедино каждым прикосновением своих губ.

Между нами было слишком много слоев. Я вцепилась в его пиджак, и он отпустил меня на мучительную секунду, чтобы стянуть его и отбросить в сторону. Мы вернулись друг к другу, как два бойца, которые вот-вот сцепятся. Он обхватил мою задницу, поднял меня и посадил на что-то, на столешницу, на раковину? Но мне было все равно. Я запустила пальцы в его волосы, сцепляя их узлом, и поцеловала этот великолепный подбородок, пробуя на вкус его кожу. Я вся горела.

Он спустил бретельки моего платья вниз по плечам, поймав мои руки в ловушку, и зарылся лицом в мою обнаженную грудь. Я ахнула и выгнула спину дугой. Его губы нашли мой сосок. Я закрыла глаза, наслаждаясь каждым восхитительным моментом. Его зубы задели чувствительный пучок нервов, его горячий язык попробовал меня на вкус, и он начал сосать, посылая крошечный электрический разряд через меня. Я застонала. Я хотела заняться с ним любовью, и я хотела, чтобы это было потрясающе, чтобы он остался со мной навсегда.

— Angelo mio, — прошептал Алессандро отрывисто и резко. — Ты так прекрасна.

Я открыла глаза и увидела, что край моих перьев светится тогда, как его магия кружится вокруг нас. Я сидела на столешнице, восхитительно полуобнаженная, и мои крылья были расправлены и широко распростерты над плечами. Каждое люминесцентное перо было у основания темно-зеленого цвета и становилось ярче, как воды Эгейского моря становятся светлее по мере того, как человек поднимается из глубинного погружения. Вначале они были изумрудными, затем травянисто-зелеными, потом бирюзовыми, пока, наконец, на кончиках они не засияли сверкающим золотом.

Мои крылья были расправлены.

Реальность ударила меня холодным, твердым кулаком. Я резко отпрянула и оттолкнула его.

— Что, где? — Алессандро резко обернулся, насторожившись и высматривая угрозу.

Моя магия была повсюду вокруг него. Я его потеряла. Теперь это имело смысл. Иначе с чего бы ему вдруг захотелось заняться со мной любовью в коридоре, а потом целовать так, словно от этого зависела его жизнь? О Боже, что же я наделала?

— Прости, мне очень жаль…

— Из-за чего ты просишь прощения?

— Нам надо идти. — Паника вцепилась в меня когтями, разрывая изнутри на части. Я разрушила его жизнь. — Я должна тебя осушить. Нам надо…

— Мне не надо осушаться.

— Ты ничего не понимаешь. Я не хотела этого делать. Нам надо все исправить.

Он схватил меня за плечи и заглянул в глаза.

— Посмотри на меня. Посмотри мне в глаза. Твоя магия на меня не действует. Я уже очарован тобой.

Он зашел слишком далеко. Он говорил чепуху.

— Ну, конечно же, это так.

Я обернулась. Куда же, черт возьми, он делся?

— Все хорошо, все будет хорошо, я все исправлю.

— Что ты ищешь?

— Мой клатч. У меня там есть мел. — Даже если я начерчу круг, это займет целую вечность, чтобы осушить его. Он был до смешного могущественным Превосходным. У меня может закончиться магия раньше, чем у него, и тогда это не сработает.

— Что надо сделать? — спросил он. — Может, мне надо остаться здесь, или отойти в сторону, и просто подождать? Сделает ли это тебя счастливой?

— Да, стой здесь и не двигайся. Это сделает меня очень счастливой.

— Не двигаться. Понял.

Он подхватил свой пиджак с кафельного пола и вышел. Моя магия плакала в трауре.

Я осталась одна в туалетной комнате. Сидя на столешнице с раковинами. Из труб доносился шум льющейся воды.

Он просто ушел от меня. Ни один человек, которого я обольщала, не смог бы этого сделать.

Это было уже слишком. Я никак не могла это переварить.

Я посмотрела на себя в зеркало. Моя шея покраснела. По моей коже от губ тянулись пятна помады.

Вдалеке громкий звон колокольчика возвестил об окончании антракта. Я снова натянула платье на грудь, спрыгнула со столешницы и принялась лихорадочно искать свой клатч. Я положила туда пудреницу и губную помаду, и мне нужно было снова привести себя в приличный вид.

Я выскользнула из туалетной комнаты. Моя шея снова приобрела нейтральный оттенок, волосы были уложены, губы подкрашены помадой, и больше ничего. Алессандро был полностью одет. Мы бросились по коридору в фойе.