— И кто же она? — спрашивает меня Тостер, встретившись наглым взглядом своих больших карих глаз с моим гордым (гарантирую!) взглядом.

— Она Даздраперма, — снисходительно сообщаю я, не собираясь помогать ему в расшифровке.

— Тоже что-то там да здравствует? — находчиво говорит Хозяин.

— Да здравствует первое мая! — хвастаюсь я осведомленностью. — Это они для таких, как вы, вынуждены родные имена менять на удобные.

— Как я?! — Тостер подбрасывает меня на руках, словно я кусочек поджаренного хлеба. — Я-то здесь причем? Люди с труднопроизносимыми именами представляются Денисом и Дарьей, а я виноват? Ты дура?

Начинаю ужом вертеться в его руках, пытаясь встать на пол. От боязни не осталось и следа! Да я про нее просто забыла! Тостер дает мне встать на ноги, но только для того, чтобы прижать к своей груди мою спину.

Мой костюм! Ленка убьет меня! Я его непоправимо испортила мокрой от гранатового сока рубашкой.

— Не рыпайся! — Хозяин прижимает меня еще сильнее. — Стекло кругом! Не хватало еще, чтобы ты и кровавые порезы на меня списала.

Затихаю, придумывая достойный ответ, но ничего не приходит голову от нервного перенапряжения.

— Если сейчас эти Да здравствует не запустят лифт! — снова рычит в динамик Тостер. — Всех поувольняю к чертовой матери! Всю секту староверов.

— Какое невежество! — радостно фыркаю я, вдохновленная новой темой противостояния. — То староверы, а это люди с революциоными именами! Тогда бы они были Каллистратами, Ермилами, Гермогенами, а не Да здравствует.

— А их дети? — вдруг спрашивает меня Хозяин, развернув лицом к себе и пачкая (гадина!) мой великолепный голубой брючный костюм и спереди.

— Что их дети? — бессильно рычу уже я.

— Как зовут их детей на самом деле? Это же Павел Денисович и Павла Борисовна? — говорит Тостер, поражая меня знанием того, что и дети моих старых друзей работают на него в этом доме.

— Вы знаете, что они их дети? — саркастически ухмыляюсь я.

— Я знаю о своих работниках всё! — Тостер начинает перегреваться. — Мне просто была неизвестна эта оригинальная страница их биографии.

— Павел Денисович — Пофистал Даздрасенович, а Павла Борисовна — Польза Борисовна, — ворчу я и вдруг ощущаю исходящую откуда-то мелкую дрожь. Неужели лифт тронулся, пока не тронулась я в этом замкнутом пространстве? Нет. Это смеется мой Тостер, то есть наш Хозяин.

— Что смешного вы услышали? — сквозь зубы спрашиваю я. — Сын нашего инженера, наш же кондитер, Пофистал — Победитель фашизма Иосиф Сталин. А Польза — Помни Ленинские Заветы. Что здесь смешного?

— Отчество Борисовна! — уже во всё горло хохочет невоспитанный Тостер. — Отчество подкачало!

— Ну, — против воли улыбаюсь я. — С каким именем Даздраперма Владиленовна нашла мужа, с таким отчеством дочь и ходит. Вы испачкали мой костюм!

— Неужели?! — издевается Тостер. — Я? Твой костюм?

— И неадекватно перешли на ты, хотя ни просьбы на это не выражали, ни разрешения не получали! — снова начинаю вырываться я.

Меня снова берут на руки. Лифт приходит в движение. Мы сжигаем друг друга ненавидящими взглядами. Лифт медленно останавливается на первом этаже, и все работники нашего агентства "Твой праздник" торжественно встречают нас. Римма Викторовна держит в руках аптечку. Денис Владиленович чемоданчик с инструментами. А Павел Денисович поднос с чашечкой дымящегося ароматного кофе. Все в ужасе смотрят на меня, сидящую на руках Хозяина, на его розовую рубашку, залитую соком, на засыпанный стеклянными осколками пол лифта.

— Черт знает что! — ругается наш нервный Хозяин. — Что с лифтом?

— Простите, Александр Юрьевич! — старый инженер качает головой. — Ничего не понимаю. Замер — и всё! Сам же и…

— Отмер?! — ехидно спрашивает наш злой и неуправляемый Хозяин, Климов Александр Юрьевич. — Сам?

Хозяин берет чашку кофе, несмотря на то, что тот горячий, выпивает его залпом, словно рюмку водки.

— Рубашку! — приказ для Риммы Викторовны.

— Встречу с Макаровым перенести на час, нет, на два! — распоряжение для Павлы Борисовны.

— Спасибо… Пофистал Даздрасенович, кофе прекрасный! — это открывшему от неожиданности рот Павлу Денисовичу.

— А вы, — нажимая на слово "вы", обращается ко мне Александр Юрьевич, — вы, Нина… Сергеевна Симонова-Райская…

Пока я пытаюсь скрыть удивление тем, что Тостер помнит мое отчество, он заканчивает свои распоряжения. — Вы — уволены! Поскольку я переименовываю это агентство в… "666"!

Вот интересно, он знал, что гексакосиойгексеконтагексафобия — это боязнь числа 666, или просто догадался. А может, это его любимое число?!