И он уходит к лестнице вместе с семенящими за ним Риммой Викторовной и Павлой Борисовной.

Все облегченно вздыхают, а Павел Денисович подает и мне чашечку кофе, только с сахаром и мятным сиропом.

— Который раз? — мягко спрашивает Павел Денисович, с огорчением глядя на мой испорченный костюм.

— На этой неделе первый! — радостно сообщаю я, испытывая непреодолимое желание переодеться. — Даже интересно, как будет выкручиваться. Или опять Римме Викторовне поручит?

Разувшись и прилипая к напольной плитке липкими чулками, громко напевая арию Тореодора, я отправляюсь в свои личные комнаты.

— Как дела, Василий? — ласково спрашиваю я своего любимого паука-птицелова. Василий лениво шуршит конечностями и уползает на другой конец аквариума. Обиделся.

— Зря! — искренне сообщаю я ему, иду в душ и кричу из ванной комнаты. — Про арахнофобию я подумала случайно.

Когда я сижу на своей расчудесной кухонке, пью чай и думаю, уезжать ли сегодня домой, в дверь скребётся Римма Викторовна.

— Александр Юрьевич велел тебе… — добрая женщина подозрительно кашляет. — Купить ему новую рубашку. Точно такую же. Дал час.

И Римма Викторовна осторожно кладет рубашку Тостера на барный стул.

— Я ему кто? Секретарша? Личный помощник? — вскакиваю я со стула. — Он же меня уволил! Или опять нет?!

— Ну, — Римма Викторовна осторожно пятится к двери, — он передумал тебя увольнять… Он уезжает…

— Он оставит этот… объект в покое и вернется в свой главный офис? — радость победы меня пьянит, как бокал хорошего шампанского. Надо срочно класть бутылку Просекко в холодильник. Какая ирония! Я собираюсь пить за победу над переименованным в Тостер Холодильником охлажденное в холодильнике игристое. Чудесная тавтология! Просто бодрящая и пьянящая!

— Не думаю, — возвращает меня к реальности Римма Викторовна. — Он только сообщил, что через час ему нужна рубашка, а потом часа два его не будет. Настаивал, что точно такую же.

— Может, еще просо с пшеном перебрать? — плююсь я желчью разочарования. Что-то подсказывает мне, что с этой гламурно-розовой сорочкой будут проблемы.

— Нет, Нинка! Такую в России не купить. Это новая линейка Husbands. Франция. Один в один точно нет! — "утешает" меня по скайпу лучшая подруга Ленка, дизайнер авторского нижнего белья. — Даже мои связи не помогут. Что за цвет вообще! Она чья?

— Не поверишь! Тостера! — смеюсь я над Хозяином. А что? Здоровый презрительный смех для разнообразия лучше горькой и уводящей в неадекват ненависти.

— Могу предложить розовую, итальянскую. Но… — Ленка подозрительно хрюкает.

— Что но? — не понимаю я.

— Она немножко коралловая, — объясняет Ленка.

— Пойдет! — соглашаюсь я. — Всё равно он не собирается надевать то, что я куплю. Ему надо унизить меня поручением.

— А как ты вообще ему рубашку задолжала? — любопытствует Ленка.

— По глупости! — с досадой говорю я. — Он не хотел меня слушать — и спрятался в лифт.

— Спрятался? Холодильник? От тебя? — недоверчиво переспрашивает Ленка, исчезнув с экрана и роясь в гардеробной.

— Представь себе! Он меня боится! — уверяю я подругу. — Ну, нашла?

— Нет еще! — куксится Ленка. — Но всё перерою и найду! Клянусь!

— Отправляю Димку, — радуюсь я и набираю номер.

Димка появляется у меня через десять минут:

— Что, старая Хозяйка, надо? — язвит он.

— Метнуться к Ленке и забрать рубашку для Тостера, — даю я поручение.

— Да! Весь дом гудит! — смеется Димка. — Хочешь узнать самую криминальную версию?

Я отрицательно мотаю головой, но Димку это не останавливает:

— Павла считает, что вы подрались в лифте. Кстати, Нинок, а как ты в лифт попала? Он тебя затащил в него? Узнал, что у тебя клаустрофобия?

— Я сама залетела, — виновато сознаюсь я. — Скорость не рассчитала. А он там розовый такой! Тьфу! А я с подносом и соком свежевыжатым. Гранатовым. Он опять зарубил мою идею. А Тарасовы платят за мой литературный вечер больше, чем агентство заработало за две недели!

— А Тостер… Александр Юрьевич оказался человеком тонкой душевной организации! Он противник разводов! — хохочет мой личный помощник и курьер агентства.

— Какой он бизнесмен после этого? — взываю я к Димкиному сочувствию.

— Понятно! — ухмыляется Димка. — Если в лифте драки не было, мне дальше неинтересно. Хотя… может, вы целовались?

— Пошёл! Вон! За рубашкой! — визжу я.

И Димка от греха подальше испаряется.

В кабинете Тостера прохладно. И мне противно, что ему комфортно в этот весенний, но по-летнему жаркий день. Хозяин стоит у окна в костюмных брюках и белой (конечно!) футболке спиной ко мне.