Первый день без него был трудноват. Я приняла душ, нашла на его туалетном столике запасную зубную щетку и надела вещи, которые мы купили. Я не знала, чем заняться, куда могу пойти и чего от меня ждут. Так что я оставалась в своей комнате и задавала вопросы, которые, как я думала, могут обмануть мой мозг.

Той ночью я ждала его. Бродила по дому до полуночи.

Я не могла уснуть до двух часов утра, и потом наконец заснула, а когда проснулась, обнаружила Килла за компьютерами, безумно щелкающего мышкой, изучающего торговые рынки, в которых я никогда не разбиралась.

Следующим утром мы столкнулись в кухне. Я совершила набег на его продукты, когда готовила на завтрак фруктовый йогурт с ягодами, доставленный позавчера еженедельной доставкой здорового питания.

Он застыл в дверях и смотрел на меня, как на незнакомку.

Я не говорила ни слова, надеясь, что он прольет свет на свои же вопросы. Но он повернулся и ушел, покинув дом второй раз.

Я могла бы остаться в его доме сейчас, но я не была дурой, думавшей, что у меня есть много времени, чтобы вспомнить. Подслушанный телефонный разговор только подтвердил, что меня все равно продадут. Независимо от того, согласен будет с этим Килл или нет.

Он был президентом «Чистой Порочности», но он подчинялся другому — человеку, который был его боссом, который в данный момент был заключен под стражу в тюрьме штата Флорида. Я не знала, почему Килл прибег к такому ужасному преступлению, как торговля людьми, но я не была глупой, предполагая, что смогу заставить его проявить заботу.

Не то чтобы я добилась какого-то прогресса. Килл ненавидел меня — или же он ненавидел то, что я разбудила его чувства. Как бы то ни было... у меня было время.

На следующий день он снова ушел. Никаких прикосновений, никаких объяснений — он делал вид будто меня здесь нет. Мы были призраками в одном и том же доме, проплывающими мимо друг друга. Никаких упоминаний о сексе, ни о том как скоро он собирался от меня избавиться — даже вопросы о моих воспоминаниях и татуировках так и не появились.

Он ушел в себя, стал задумчивым, тихим и чертовски угрюмым, я перестала задавать ему даже самые простые вопросы и стала избегать его.

Воцарилась рутина, как если бы мы следовали какому-то тщательно продуманному плану.

Первым делом утром Артур уезжал. Куда идти я не знала. Я оставалась в постели, пока не убеждалась в том, что он ушел, а потом пробиралась к нему в кабинет и смотрела на уравнения на стене.

Что-то в них возбуждало мой мозг. Дразнило меня ответами, которые я не могла рассмотреть.

Я шпионила в его гардеробной, в поисках каких-либо воспоминаний, которые могли бы показать мне путь к его или моему прошлому. Я прогуливалась по его дому... в поисках чего-то, хоть чего-нибудь.

Кажется, его больше не волновало то, что он надолго оставляет меня одну. Он был настолько уверен в том, что я никуда не денусь? Но остаться ради чего? Он ничего мне не давал.

Минута за минутой, мой мир сжимался до небольшой площади его дома. И в его доме я чувствовала себя одновременно и в безопасности, и под наблюдением. Одновременно спокойно и тревожно.

Я попыталась воспользоваться компьютерами, но они были защищены паролем.

Я попыталась выйти на прогулку, но ворота тоже были под паролем.

Я пыталась найти слабое место снаружи, но это была крепость. Каждый заблокированный путь пробуждал мое желание освободиться, и я стала искать способы побега.

Ночью, когда Килл возвращался, я прекратила попытки поговорить с ним. Я перестала спускаться по лестнице посреди ночи, чтобы шпионить за ним, когда он, как умалишенный, щелкал мышкой, отмечая сделки на мигающих графиках и валютных операциях.

Чем дольше мы не разговаривали, тем больше я замечала в его зеленых глазах смекалку, яркий интеллект — почти страшной силы, которая заставляла его пылать, когда ночью за столом он сидел и бормотал одно и то же, снова и снова, смотря на изображение, которое я не могла разглядеть.

— Я отомщу. Я обрету покой. Я уничтожу этих ублюдков, и надеюсь Господь освободит меня.

Я пыталась выяснить, что это за фото, но ящик был заперт, а ключ я не нашла.

Остальная часть его дома не давала никаких подсказок о том, кто скрывался за этим непроницаемым изумрудным взглядом, мое беспокойство росло, чем больше минут отсчитывалось, и я оставалась в темноте.

Мне необходимо вспомнить.

Я пыталась. Черт, как же я старалась. Но все мои попытки были напрасными. Я прекратила изводить свой разум поисками ответов и подсказок. Я оказалась в ловушке, и мне было плевать на все, кроме побега.