— Это не ложь. Скажи мне, откуда я знаю такие факты! Скажи, откуда эти воспоминания, если это неправда!

Схватив меня за волосы, он развернул меня так, чтобы я смотрела в его глаза.

— Ты лгунья и мошенница. Они рассказали мне, откуда украли тебя. Я знаю, кто ты, и всю эту хрень про любовь ко мне. Мне хочется убить тебя за то, что ты осмелилась сделать мне больно.

Отпихнув меня, он бросил ластик на пол и последовал к двери.

— Все кончено. Я больше не хочу тебя видеть. Ври где-то в другом месте, милая. Все кончено.

Он хлопнул дверью.

Прозвучал звук поворота ключа в замке.

Он оставил меня с моей обреченностью.

13 глава

Я любил однажды.

Меня любили в ответ.

Я отдавал себя полностью и безгранично.

Я впитывал ее любовь.

Обладание чем-то настолько ценным сделало меня самым богатым человеком. Но потеря этого заставила меня погрузиться в нищету, настолько мрачную и проклятую, что у меня просто не было шансов выбраться оттуда.

Я и не хотел.

Я не мог.

Мне не оставалось ничего кроме боли.

Теперь я никого не любил.

Теперь меня боялись.

Пришло время заставить и ее бояться меня.

Она зашла слишком далеко, и я не позволю ей дальше причинять мне боль.

Поэтому я причинил боль ей.

Я причинил ей боль, чтобы жить дальше.

— Килл.

Дверь отворилась несколькими часами позже.

Мои глаза взлетели вверх, надеясь и боясь, что Килл вернулся, чтобы причинить мне боль. Не то чтобы он смог. Это не было от синяка на ребрах, мне было больно от каждого вздоха, но меня подвело чувство понимания его. Я считала, что он был сломлен... нуждался в ком-то настоящем, кто бы склеил его обратно.

Но он показал мне суровую реальность.

Он не был кем-то не желающим видеть боль прошлого. Он действительно верил, что я не она. Он был настолько в этом уверен, что и я потеряла надежду и просила прощения за все причиненные ему страдания.

Я не она. Или она?

Вопросы мчались по кругу в моей голове.

Я хотела знать, как воспоминания умершей девушки появились в моем спутанном сознании, и я видела только один способ выяснить это, если только прорваться к Артуру, а не к Киллу.

Я осторожно подняла глаза, подбирая слова.

Мне жаль.

Дай мне шанс все исправить.

Пожалуйста, помоги мне понять.

Но это не Килл пришел за мной.

Стоящим в дверном проеме оказался брат из «Чистой порочности». Я встретилась взглядом с голубоглазым байкером с ирокезом, по имени Грассхоппер.

Он выглядел моложе при дневном свете, чем во время кровавой бойни. Его губы были полными, складывались в благородную, но твердую улыбку, и у него была симпатичная ямочка на правой щеке.

— Привет, — сказал он.

Когда он шагнул ко мне, то нахмурился.

— Ээээм, ты в порядке?

Я крепче обняла свои колени. Я не двинулась с ковра, прислонившись к кровати, и прокручивала кончиками пальцев ластик Весы. Килл необдуманно бросил его мне под ноги — было очевидно, что эта вещь для него бесценна.

Я хотела, чтобы ластик оказался волшебным: прокручиваю в одну сторону и разблокирую правду, прокручиваю обратно и обретаю все, что было утрачено. Сколько бы я его не удерживала, он не дал мне того, что нужно.

— Да.

Я провела рукой по волосам, в надежде что не похожа на жертву домашнего насилия. Я не плакала — я чувствовала... оцепенение. Невероятную скорбь и смущение.

Взгляд Грассхоппера на мою едва прикрытую юбкой ногу открыл ему красочные чернила с цветами, маленького единорога, лепестки, полностью трансформирующие мое бедро, икры и пальцы.

— Прекрасная работа.

Я опустила руки, выдвинув ногу вперед на ковер.

— Она-то прекрасная. Жаль, что я не помню, почему сделала ее, или где, или даже боль.

Его глаза расширились, он резко присел прямо передо мной.

— Ты не помнишь боли? Это... это как роды, когда, по словам девушек, они не помнят, что их разрывают на две части гребаные схватки, а затем через год проходят через это снова?

Я усмехнулась.

— Благодарю за прекрасный образ, который нарисовался в моей голове.