Почему он на обложках журналов?

Я переместилась к следующему.

Килл расположился за деревянным столом, локоть его был на поверхности стола, а мизинец прижался к нижней губе. Интенсивность в его взгляде говорила об интеллекте и жестокости. На заднем плане красовался его «Триумф», окрашенный матовой черной краской, Килл выглядел зловещим бродягой.

По рукам побежали мурашки, когда я прочла название статьи: «Артур «Килл» Киллиан сделал свое имя, забивая рынок иностранной валюты и показывая Уолл-Стрит, как это делается».

— Что ты там разглядываешь? — спросил Грассхопер с нетерпеливым выражением лица.

Я сфокусировалась на другой обложке, на которой Килл с растрепанными длинными волосами держал табличку с датой его рождения, а взгляд говорил лишь одно — он был мальчиком, чья душа умерла, оставив только месть. Он выглядел так, будто сейчас сойдет со страницы, достанет всех и убьет своих обидчиков.

«От предательства к миллиардам — история мальчика и покровителя, превратившего преступную жизнь в чистейшую общественную работу».

Я тяжело сглотнула.

— Это когда его забрали? — Я наклонилась вперед, упиваясь образом Килла, когда он был моложе. Его подбородок был таким же широким, нос таким же острым, но не было в нем такой жестокости и искрящегося желания мести.

— Да. Семнадцать, бедолага.

Я покачала головой.

— Ты говорил, что его приговорили к пожизненному заключению. Как он так быстро вышел?

Грассхоппер постучал по носу, а потом жестом застегнул рот на молнию.

— Мы это знаем, а вот тебе не нужно. Это не твое дело, но это был благословенный день для нас всех, когда он возглавил «Коррупцию» и сделал нас «Чистой Коррупцией».

Схватив мой локоть, он потащил меня от потрясших меня фотографий мальчика, которого я любила, и мужчины, которого я не могла понять, к другой двери.

Я резко остановилась.

Комната не была необычной: серые стены, с потолочными вентиляторами, полированными полами и окнами, выходящими на задний двор лагеря, но большой овальный стол, за которым сидели около двенадцати мужчин, был определенно главным элементом декора.

Те же самые счеты и череп, изрыгающий монеты, были выгравированы на столе с девизом, который я начинала понимать: ЧИСТЫ В ПОМЫСЛАХ И ВОЗМЕЗДИИ. ИСПОРЧЕНЫ ВО ВСЕМ, ЧТО ТАК ВАЖНО...

Грассхоппер подвинул мне кресло.

Я неуверенно придвинулась ближе.

— Парни, это Сара.

Я вздрогнула от знакомства по своему восстановленному имени. Быстро оглядела комнату, разыскивая его.

Никого.

Мужчинам было от ранних двадцати до поздних сорока, все были в коричневых куртках МК «Чистой Коррупции», все вели себя непринужденно — в отличие от первой ночи, когда меня привезли.

— Здорово, — сказал кто-то, а другие просто приветственно кивнули.

Я сжала подол своего бронзового платья, неловко сидя в кресле.

— Привет, — пробормотала я.

Усевшись, я прищурила глаза, осматривая каждого байкера. Дружелюбные карие, голубые и зеленые взгляды встретились с моим. Каждый мужчина удобно расположился на стуле, уверенный в своем положении и праве там находиться. Близость в комнате не скрывала ничего злого, и я позволила напряжению покинуть мои конечности.

Потом мои глаза встретили его.

И мой мир мгновенно помрачнел.

Карие, глубоко посаженные глаза, говорили о привлекательности, но абсолютно не смогли скрыть его злобную душу. Тонкие губы, длинные волосы, убранные в жирный конский хвост, и татуировка аллигатора на шее, выглядывавшая из-под воротника куртки.

Он кивнул, приподняв уголки губ. Что-то мерцало в его руках, привлекая мое внимание.

Зажигалка.

Напряжение, которое я выпустила, выстрелило прямо в мои мышцы, усиленное в десятки раз. Сжав край стола, я не отводила взгляда от его щелкающей зажигалки, выпускающей небольшие язычки пламени.

Мой разум прорвался сквозь запертую дверь, бросившись через барьер амнезии. Мои пальцы неохотно потянулись к свежему ожогу на моем предплечье, потирая болезненное жжение, появившееся ниоткуда.

Он.

Он был тем, кто поджог меня.

Той самой ночью.

Ночью, когда они похитили меня.

Пытаясь изо всех сил, я так и не смогла вспомнить ничего или того, как меня похитили, но я была совершенно уверена — он был тем, кто украсил мое тело еще одним шрамом.

Был ли это новый ожог, который вызвал еще один приступ амнезии? Может ли мой мозг быть настолько травмирован огнем, что яркое пламя на моей коже заставило все внутри меня перевернуться и спрятаться?

Мое сердце заколотилось.