Мало того, что я имела дело с одним воспоминанием из прошлого, оказалось у меня есть второе. Прошлое, где моим домом была Англия, Коррин и кареглазый парень, которого я не могла вспомнить, и жизнь до этого... детство с мотоциклами, семья и зеленоглазый любимый, который помогал мне с домашними заданиями.

Я когда-нибудь узнаю правду?

Я перевела взгляд на песочного блондина, Мо, развалившегося в кресле рядом со мной. Его появление разрушило напряжение между мной и парнем поджигателем, сломав любую паническую атаку, которую я могла бы иметь.

Мо ухмыльнулся.

— Осталась с боссом, да? — он присвистнул. — Большая честь попасть в дом Преза, ты знаешь? Что же ты сделала, чтобы все испортить?

Мои ноздри вспыхнули, тело застыло, и я отказывалась отвечать. Мой взгляд снова вернулся к мудаку, играющему с зажигалкой, но он сосредоточился на столе, не позволяя читать его мысли.

Грассхоппер, сидевший слева от меня, хмуро взглянул на Мо.

— Это было временно, чувак. Она шестая на продажу… помнишь?

Дверь позади меня открылась, и запахи соуса, сыра и салями заполнили комнату. Мужчины вокруг стола облизнулись, разглядывая большие коробки с пиццей, которые положил на стол молодой парень без нашивки на куртке.

Здесь было на так уж много мужчин — двенадцать-пятнадцать, и большинство из них казалось были открытыми и дружелюбными. Но я не могла избавиться от ужасного чувства ужина с дьяволом в лице парня поджигателя напротив меня.

Как он забрал меня?

Как это могло произойти?

И как, черт возьми, они меня похитили, если я жила в Англии? Они никак не смогли бы переправить меня за границу. Или могли? Но самое главное — какой смысл? Почему я? Почему девушку, которая ничего не помнит, но имеет какую-то необъяснимую связь с их боссом? Боссом, который подавил восстание в ночь моего появления.

Все это было похоже на шахматную игру, где все знали правила, кроме меня. Я была пешкой. Должна скользить влево и вправо, пока кто-то не собьет меня с клетчатой доски жестоким матом.

— Оооо, бл*дь, наконец-то, ты здесь, пацан. Я чуть не сдох от голода, — зарычал один байкеров с козлиной бородкой. Он протянул руку, поднял крышку, забирая кусок аппетитной на вид пиццы.

Я внезапно стала благодарна Киллу, за то, что оставалась у него. По крайней мере, он заказывал здоровую пищу — пусть даже не готовил. Сомневаюсь, что наслаждалась бы диетой и контролем калорий, если бы стала гостьей в лагере.

Мо привстал, наклонился над своими братьями и наполнил бумажную тарелку кусочками пиццы, а затем оттолкнул ее по столу ко мне.

Я поймала ее и не смогла остановить урчание в животе. «Маргарита» и «Meat Lover’s». Я предпочла бы «Гавайскую», но от аромата, танцующего в воздухе, у меня потекли слюнки.

В комнате затихло, пока мужчины брали себе кусочки пиццы. Кто-то принес кулер, заполненный пивом. Я отказалась и жевала свою еду, наблюдая за остальными.

Мои глаза возвращались к парню-поджигателю, желая разобраться. Остальные мужчины выглядели опасными со шрамами, пирсингом и диким блеском в глазах, и в тоже время они были такими... нормальными. Они смеялись и шутили, говорили об обычных вещах во время еды — болтали о семье, ворчали о женах и домашних делах. Меня немного смущало, что я жила в такой повседневной жизни, когда общество обрисовало их, как «бунтующих преступников».

Лютик, ешь свои спагетти. Скоро начнется встреча, ты знаешь, что тебе нельзя находиться здесь.

Я отодвинула нежеланные спагетти и надулась. Я хотела послушать — в конце концов, я была его единственным ребенком, и мне необходимо было узнать, как работает клуб, чтобы я могла взять дела на себя, когда его не станет. Он не переставал напоминать мне, что девочки никогда не управляли клубом. Что девочки остаются в стороне — под защитой мужчин, таких, как мой отец, которые делают нехорошие вещи, чтобы сохранить наш образ жизни.

— Но я хочу послушать?

Он наклонился до уровня моих глаз.

— Найди своего друга. Он поможет тебе с домашним заданием.

— Не хочу, — нахмурилась я. Мне было десять лет, и было так отстойно, что мальчик, на которого я всегда заглядывалась, вдруг не захотел иметь со мной ничего общего. — Он сказал, что слишком крутой для детей.

Хулиган.

Мой отец рассмеялся, потрепав мои непослушные локоны.

— Ах, Лютик, не нужно ненавидеть парня. Запомни мои слова, как только тебе исполнится тринадцать, и он снова тебя заметит.

Мои губы растянулись в легкой улыбке.

— Правда?

Мой отец ухмыльнулся, его светлые сине-зеленые глаза сверкали в уголках. Его каштановые волосы были немного темнее моих, и я унаследовала маленькие веснушки на носу от матери, которая была чисто рыжей.

— Правда. Ни один парень или мужчина не сможет устоять перед тобой. И вот почему, я буду готов пристрелить его, если он попытается тебя обидеть.