– Понял. Сама сможешь или Тайриниэля позвать? – осторожно встала, показала, что могу. – Ты отсюда только выйди, дальше подхвачу.

На выходе успела заметить, что Алдариэль сидит спиной к лазарету. Вот и хорошо. А я опять воздухоплаватель.

Водный помог мне умыться, почистил одежду и укутал в одеяло.

– Ваади, ему же еще не показали лазарет, да?

– Нет, Фар пока рассказывает только. А что?

– Я не хочу, чтобы он меня видел.

– Во время лечения? Маррия, показать все равно придется. А в чем проблема?

– Я не хочу. Вообще не хочу, чтобы кто-то это видел. только не получается так. Без вас и дриад не справляюсь, эльфам деваться некуда, Тайрин просто упрямый… А ему зачем? Ну, правда, скажи, зачем ему видеть? Можно уже здоровых показать, а сам процесс пропустить…

–Маррия! – Ваади даже на мою кровать присел, а он не Фаарр, для которого это в порядке вещей. – Неужели и ты? Да что же он с вами всеми делает, а? Это эльфийское чудовище к женщинам на километр подпускать нельзя. Поверь, я насмотрелся на тех, кого им шибануло. Там слез на океан хватит. Нет, Маррия, кто угодно, но не ты!

– Что не я? Я ничего, я просто не хочу, чтобы меня видели те, кому можно это не видеть. Не только он, вообще.

– Неубедительно. Маррия, пойми, ничего не выйдет. Он не для тебя. Алдариэль – эльф, они любят только один раз в жизни. Он свою любовь нашел, все, другой не будет. Он может с кем-то пофлиртовать, поиграть, грубо говоря, удовлетворить свои мужские потребности, но не больше. Я не хочу, чтобы ты страдала. Ни сейчас, ни потом.

– Вад, у вас тут все в порядке? – Фаарр материализовался рядом с братом. – Мар, ты в норме или опять? Идти можешь? Кое-то собирается извиниться.

– У нас не опять, у нас хуже. У нас Маррия влюбилась.

– Твою же… Мандрагора ползучая! Мар, ты сбрендила? Выброси эту чушь из головы немедленно. Ни фига хорошего не будет. Вот же… Что угодно мог ожидать, но не этого. Одно успокаивает, Дар так проникся, что просто сам не полезет.

Никогда не думала, что заботливые братья – это глобальная катастрофа. Даже призрачный шанс хотя бы на легкий флирт растаял, не успев толком проявиться.

– Все рассказал?

– Все, вплоть до сейчас. Теперь он с Тайрином общается, я, чтобы не мешать, ушел. Мар, а твой, который из сна, как? Забыла уже?

Забудешь тут, как же. Он теперь не во сне, а наяву образовался. Только не скажу я им об этом, совсем изведут тогда.

– Не забыла. И ни влюблялась я в вашего принца. Я просто не хочу, чтобы он смотрел, когда лечу. Не привыкла я, чтобы принцы меня в таком виде видели. Все. Больше ничего. Это такая невозможная просьба?

– Мар, ему Тайрин в таких подробностях описал, как для тебя это проходит, что, считай, уже посмотрел. Так что, думаю, ничего невозможного нет. В крайнем случае, если уж очень увидеть захочет, поцарапаем Гражу палец. На это ты согласна?

На это я согласилась.

– Поехали принимать извинения?

– Сама пойду.

– Далеко? Не рыпайся уже.

– Тогда потом, отдохну немного и приду.

– Мар, прекрати. Выброси его из головы. Он никогда не сможет ответить тебе. Даже не потому, что ты не в его вкусе или еще что-то. Просто не сможет.

– Я объяснял, – Ваади вздохнул. – Результатов не наблюдается.

– Ребята, ну, правда, как вам доказать? Я всего лишь не хочу так. И все. А вы уже чего-то напридумывали себе. Мне нужен только мой, который из Сна, – честно сказала, другие мне не нужны, а то что это Алдариэль, так оно само получилось, я не виновата.

От рейса «спальня – гостиная» меня спасли гномы. Вылеченные Бахрап и Граж проголодались и их дамы курсировали с тарелками от ресторатора в свои апартаменты. Присутствие царственной особы их не смущало, в лицо они принца не знали, а то, что эльф, так у нас это дело привычное. Потом вышли перекусить и отдохнуть освободившиеся дриады и Алдариэль разговаривал с ними. За это время я немного пришла в себя и была способна дойти до гостиной, всего лишь опираясь на руку Тайрина. Алдариэль при нашем появлении встал и шагнул навстречу.

– Маррия, мне очень неловко за свое поведение. То, что я ничего не знал о тебе, не извиняет моей грубости. Если сможешь, извини меня. Или скажи, чем загладить свою вину.

Легко! Поцелуй меня!.. Ольховская!

– Не надо. Все хорошо. Правда-правда. Вы… ты… Я не обиделась. Честное слово.

– Точно? Хорошо! – а глаза теплые и внимательные, только улыбка в них так и не вернулась. Губы улыбаются, а глаза нет. – Будем дружить, Арри?

А что мне остается? Других вариантов не предвидится.