— Я хочу сказать, — веско промолвил Аттал. — Про Вуйчиков.

— Давай. — Тут же ответил Ильсид.

Аттал Иваныч выдержал небольшую паузу, прежде чем начать:

— Симон и Каспер были моими надёжными, — он закашлялся, — товарищами на протяжении многих лет. Конечно, они не давали заскучать, и нам вместе частенько приходилось попадать …э-э-э… в эти, в переплёты. Всё было. Но! С ними можно было быть уверенным за свой… э-э-э, этот, как его… — он пощёлкал пальцами, — за свой тыл, они никогда не нарушали слово и не предавали. А это, скажу я вам, дорогого стоит в наше время.

Он искоса взглянул на Славу Орла, и по какой-то причине тот раздул свои широкие ноздри. Аттал, словно не замечая этого, продолжил:

— Да, они были не подарок, и даже у меня с ними иногда возникали недоразумения время от времени. А уж вы, — он кивнул на Тино и Славу, — не понаслышке знали их вспыльчивость и…э-э-э… как это? Да хрен с ним! С Вуйчиками было непросто, это так. Но и без них будет непросто…

— Особенно тебе. Особенно во время болезни, — сокрушился Плаци.

— После болезни, — отметил слово интонацией Аттал.

— Ты кого хотел сказать-то, мил человек? — отвлёк его от пикировок Ильсид.

— Я хотел сказать, Ильсид, — повернулся к нему Аттал Иваныч и, по всей видимости, потерял нить разговора, — я хотел сказать, что… что я хотел сказать? Что без них будет непросто, а ещё… что за парней надо выпить, — нашёлся он. — Мы все вместе слишком много пережили, чтобы не помянуть Симона и Каспера добрым… э-э-э… словом.

— Или молчанием, — снова вмешался в разговор Орлан.

Ильсид подумал, кивнул, встал, подошёл к трельяжу с резными деревянными дверцами, вытащил бутылку крепкого напитка и переноску для рюмок на шесть персон, разлил на пятерых, кивнул Александру, чтобы тот подошёл поближе. Они, не чокаясь, выпили и расселись обратно.

— О том, какие дела зависли за Вуйчиками, мы побазарим отдельно. А нынче я познакомлю вас с Шураном, который дал добро на время взять Ганзу на поруки, — спокойно произнёс Ринат Мансурович, внимательно вглядываясь в лицо Доктора.

— Мадонна! Стать хозяином Ганзы? Сейчас? Ебаниссимо! — фыркнул Тино Плаци.

— Тогда пгедлагаю выпить за этого товагища, тоже не чокаясь, — саркастически усмехнулся Орлан.

— Не гоже хаять пацана раньше времени, — вступился за Алекса Ильсид. — Всё же это он сумел укатать самого Симона, почитайте одним голым ножом. Да ещё Кольке Кащею морду раскровякал.

Тино Плаци расширил, а Орлан сузил глаза, словно пытаясь пронзить Алекса взглядом. У Аттала до предела напряглись мышцы икр от остроты затронутой темы, но Доктор поспешил ответить и оправдаться:

— Я бы не сказал, что всё это сделал специально. Просто так получилось, — он развёл руками и покачал головой. — Кончей сам лез. Тем более, их было трое, а я один. А Симон… я просто защищал свою жизнь. И я жалею, что послужил причиной смерти вашего товарища.

— Что сделано, то сделано, время назад не вернуть, — философски заметил Тино.

— Специально или не специально, но за всё нужно платить. Это вегняк!* (наверняка) — бросил куда-то вбок Слава.

— Кончай бухвостить* (болтать не по делу), пацаны, — прервал рассуждения Ильсид. — Вертай базар в русло. Мы пробили* (проверили) Шурана — никаких косяков* (нарушений) за ним нет: парень башковитый, доктор, фурычит за мозги, если что, в доме Аттала вёл себя достойно, так, по крайней мере, грит сам Иваныч.

Аттал Иванович кивнул.

— Потому, — продолжил Ринат Мансурович, — навяливаю вам выбор. Кто подпишется за то, чтобы Саша Доктор стал временным хозяином Ганзы? Кто супротив? Кто уклонился? Тино Плаци, давай — ты первый пропиши.

Невысокий мужчина покрутил усики и приторно произнёс:

— Если человек сам хочет умереть в самом расцвете сил, как я могу этому помешать? Конечно, это его выбор. Но все же я, как добрый католик, не могу голосовать за такое решение, потому что, как учит нас святая церковь, я должен возлюбить ближнего, как самого себя. Как же я, любя, могу отправить пусть незнакомого человека, но все же тварь божию на страшную смерть в грязи и зловонии Ганзы? Поэтому моё решение будет таким — я воздержусь, отдав судьбу несчастного в руки божественного провидения.

Сказав, Тино Плаци пригладил усы и откинулся на спинку кресла.

— Хитрец же ты, Тино. Ну, хорошо, — произнёс Ильсид. — Слава, ты как?

Орлан нахмурился, поглядел на свои ногти и начал, не поднимая глаз.

— Этот пагень мне не знаком, поэтому сложно ожидать от меня какого-то пгодуманного гешения. Я скажу так — он убил нашего собгата Симона…

— Да ты сам уже лет десять, а то и пятнадцать, мечтал его с братом прикончить, — фыркнув, прервал его Аттал, — но не смог, не дотянулся.