— То есть ты хочешь сказать, что это я во всём виновата? То есть ты. Поехал. На Берег. С малолетней кобылкой. Жарил её там.

— Бо…

— Не перебивай меня! — вскрикнула она. — И ты в этом меня решил обвинить? Меня?! А не пойти ли тебе куда-нибудь подальше?!

— Бо…

— Саша, пожалуйста, — её глаза увлажнились, а губы задрожали. — Убирайся-ка ты к чёртовой матери и больше не показывайся мне на глаза! Никогда! Я видеть тебя не хочу, я…

— Бо! — взревел он так громко, что все, кто подслушивал их разговор сквозь замочные скважины, вздрогнули и прижали уши. — Я скучал по тебе! У меня кроме тебя никого! Ближе тебя никого тут! А ты! А ты! Да иди сама в пекло, Бо! — и, швырнув букет цветов к её ногам, помчался вниз по лестнице, со всей дури ударил кулаком в почтовый ящик и так громко хлопнул дверью, что над дверным проёмом вылетело стекло.

**

— Как ваше рандеву? — оторвался от бумаг Лойер и с хитринкой взглянул на вернувшегося Доктора. Тот только отмахнулся:

— Да… Ничего хорошего, из огня да в полымя. Чтобы я ещё хоть раз с бабами связался, да ни в жизнь, — Алекс в раздражении скинул обувь и прошёл в гостиную. — Это же надо так, они ведь на ровном месте устроят истерику, да ещё и нас обвинят потом во всём. Пошли они все, блядский род!

— Ой, вэй! Шо, разговор не удался? — резюмировал Лой.

— Да какой там! Даже слушать меня не захотела. С той весь отпуск друг на друга проорали, и с этой то же самое. Да что ты будешь делать? — ожесточённо жестикулировал Алекс. — Ведь нет никакой логики, абсолютно! Всё переврут, как им удобно, все у них виноваты, одни они — ангелы во плоти, нимба над башкой только не хватает!

— Женчины, — философски выдохнул Лойер и снова уткнулся в свои бумажки.

Алекс принялся расхаживать туда-сюда по комнате, беззвучно ругаясь с кем-то в собственной голове, фыркая и потрясывая кулаками. Затем внезапно остановился, как будто на стену налетел.

— Это же ты ей рассказал? — покосился он на Лойера.

— Шо? — оторвался тот от чтения.

— Ты, говорю, рассказал, что я с Алисой уехал отдыхать?

— Не! Мы ж с тобою договорились, как взрослые люди, шо я с Бо про это молчок, — Лой выпятил челюсть и помотал головой. — Я только Оливии сказал и усё, — серьёзным тоном с нотками издёвки произнёс он.

— Лойер, ну, капец, — всплеснул руками Алекс. — Ну, как так?!

— Послухай, Док, а ты взаправду считаешь, шо босс может на две недели уехать куда-то и никто даже не поинтересуется, где он, шо он и с кем конкретно под одним одеялом спит? — изменил тон Лой. — Шо ты на меня смотришь, будто я говорю китайским иероглифом? Или я где-то неправ? Мне одному кажется, шо весь полис должен за это языки сточить до яростных мозолей? Ты ведь теперь не простой человек, ты известная личность! Я имею тебе сказать, шо за тебя не интересовался только дядя Сёма из мясной лавки и то, потому, как умер. Так шо привыкай.

— К чему привыкать? — раздражённо ответил Док. — Это я когда уезжал, то был боссом. А теперь… — он махнул и отвернулся.

— А шо теперь? Ты руки решил опустить? — пристально поглядел на него Лой.

— Опустить руки? Лой, очнись, дружище! Меня ведь выгнали! Я теперь никто!

— Мне кажется, шо человек сам в состоянии решать, кто он в этой жизни. Нет?

— Лойер, конечно же, ты прав! Но быть или нет хозяином полиса, решаю не я.

Лой пожал плечами и сморщил нос, как бы выражая своё несогласие, но не желая спорить. Алекс ещё немного поглядел на него, но тот снова занялся бумагами

— А где Олли? — решил сменить тему разговора Док и заходил по комнате.

— А я знаю? Хотя, знаю — уехал в Аквилею. Там сегодня выбирают нового хозяина Ганзы, вот он и смазал лыжи. Нам нужны сведения из первых рук, а не догадки, как сейчас.

— А? Так вы с Англичанином хотите пойти на работу к новому боссу? — понимающе покивал головой Алекс, внезапно осознавая, что мечты окончательно разбиты, путь потерян, а самые близкие люди покидают его без угрызений совести. Но ответ Лойера его удивил.

— Слухай, Док, я тебя, конечно, уважаю, но шо-то уже стал забывать, за шо именно! — недовольным тоном начал он. — Ты-таки срулил отдыхать в самый горячий сезон, а мы через твои любовные похождения остались на хозяйстве одни и шлёпались тут до недавнего времени без сучка и задоринки, попрошу это учесть в протоколе. Ладно, мы с Англичанином по-мужски это поняли, потому как эта Алиса, говорят, такая штучка, шо портки сами слезти хочут. Но теперь-то ты вернулся взад, и я не только не слышал от тебя мерси, так ты ещё туфту на нас погнал. Шо ты себе думаешь, шо мы с Олли, как два чумазых шлемазла, наденем лыжи и поскачем по асфальтам на другую сторону? Шо нас поманят куском пожирнее, а мы всё бросим и побежим? Таки так ты о нас представляешь? Ты скажи мне, Саша, ты меня и моего дорогого друга Оливера Англичанина за кого считаешь? За поцев, шо редьку на базаре тырят и её же жрут? Я дико извиняюсь, но скажу тебе как родному: Доктор — ты охуел!

Лой выпалил последнюю фразу, бросил карандаш на стол, поднялся со скамьи и в упор посмотрел Доктору в глаза. Тот не знал, что ответить. Он впервые слышал, чтобы всегда спокойный Лойер так выражался. Подобных речей можно было ожидать от импульсивного Англичанина, например, но никак не от его сдержанного друга, и поэтому Алекс растерялся.

— Лой, погоди… Я просто… Я же это… Ну… Ты пойми, я ведь теперь не босс, у меня всё отобрали, так зачем вам со мной вместе тонуть? Лучше, правда, идите работать на нового хозяина, я не обижусь…