Колика аж подкосило, он попятился назад, как от удара, не веря своим глазам: «Доктор баллотируется в бургомистры?». Как во сне, он повернулся на деревянных ногах и потопал в мобиль.

— Чё там раздают? — весело поинтересовался его водитель.

— Вот, — хозяин полиса отрешённо протянул Юсуфу листовку. Тот выпучил глаза и даже, как показалось Кащею, побледнел.

— Ох, плохо наше дело, — взглянув на бумагу, дрогнувшим голосом вымолвил Юсуф, заразив Коляна страхом. Добравшись до дома, тот передал своё паническое состояние Алисе, ещё мокрой и не успевшей отойти от сегодняшней встряски и прогулки под дождём. Кащей предполагал, что она устроит ему истерику, поэтому сразу, как только она открыла дверь и рот в приступе благородного гнева, он выдал ей:

— Твой Доктор выбивается в бургомистры. Ты и теперь будешь его защищать?

— Чего? Куда? В какие ещё бургомистры?! — высоким тоном вопросила Алиса, настроенная на скандал.

— Алька, не врубай тупого, а! Какие могут быть бургеры* (бургомистры)? Такие, которые на Дворе сидят и всем управляют. На! Держи! — он сунул ей в руки листовку с изображением Александра, скинул пиджак прямо на пол и прошёл мимо неё в ванную. Алиса осталась в коридоре одна, держа в руках листок с изображением Саши и долго молча вглядываясь в него.

Ссору пришлось отложить.

**

На следующее утро молодожены друг с другом не разговаривали, полностью игнорируя будущие вторые половинки. Колян молча позавтракал и свистнул Юсуфу, что нужно ехать к своему отцу, чтобы посоветоваться с ним и, словно не замечая Алису, удалился. Тогда она решила навестить своего папку — не то чтобы соскучилась, а просто, что хоть куда-то податься. Не одной же торчать. К тому же, план действий тоже бы не помешал, а кто, лучше родителей, умеет предложить хорошие идеи, а, может, и помочь их осуществить? Сказано — сделано.

Алиса достаточно быстро преодолела семьсот километров, разделяющих Ганзу и Ахею, и уже днём встретила отца в саду-оранжерее, постригающим орхидеи. Хотя за плёнкой, на улице, было достаточно прохладно, в огромном пространстве продолжалось лето — растения согревали лампы, усиливающие тепло, исходящее из солнца. Аттал искренне обрадовался появлению дочери, бросил секатор и, устремившись, обнял её. Она стиснула отца в объятиях и прошептала на ушко: «Пливет, папаська». Аттал широко усмехнулся, ещё крепче прижал к себе и произнёс: «Привет, куколка». Тут её глаза чуть увлажнились, и она с любовью прижалась к отцу, снова становясь маленькой девочкой, любившей сидеть на коленях у папы Тали.

Впрочем, единение длилось недолго, потому что уже через полчаса на кухне они начали говорить на повышенных:

— Папа, да он меня вчера из мобиля под дождь выгнал. Одну! Вечером! Я пешком до дома добиралась! И ты предлагаешь мне не обращать на это внимания? П-ф-ф!

— Я слишком хорошо тебя знаю, доча, — спокойно произнёс Аттал Иванович, нарезая салат за столом, — и думаю, что ты в этом конфликте была вовсе не бедной… э-э-э… овечкой, да ведь? Вполне может быть, что ты сама улей разворошила, а теперь ищешь ответственного за пчелиные укусы на своём теле. Давай лучше, рассказывай, из-за чего так поссорились?

— Да так! — Алиса отвернулась от отца, как будто к плите за чайником.

— Что-то ты часто стала ко мне… э-э-э… спиной поворачиваться, когда мы разговариваем, не заметила? — недовольно вопросил Аттал и усилил нажим. — Так из-за чего поругались?

— Не из-за чего…

— Алиса, шляпа ты полосатая! Ты чё, спорить со мной вздумала? — он повысил тон.

— Я говорю не из-за чего, а из-за кого! — пошла на попятный испуганная дочь.

— И из-за кого? — скрутил в спирали брови Аттал и яростно стиснул губы.

— Из-за Шурика… из-за Саши Доктора, — несмело произнесла она.

— Так, а этот чепухан тут при чём? — возмутился хозяин Ахеи.

— При том… — запнулась Алиса. — При том, что он на выборы пошёл. В Ганзе. Бургомистром избирается.

— Этот доходной по беспределу в бургерную лезет?* (Этот слабак, ни кого не спрашивая, избирается в бургомистры?) — изумился Аттал. — Он чё, собачий депутат, верхи с низами попутал, что ли? Скажи Кольке, пусть мочит говнюка, даже не раздумывает!

— Мочит? — переспросила Алиса. — В каком плане мочит?

— В прямом, — отрезал Аттал. — Пусть избавляется от него.

— Как ты можешь такое говорить? Он же тебе жизнь спас!

— Это не он мне спас, а Гавриловский, не забывай этого, — Аттал щёлкнул пальцами. — Кстати, надо к вам на свадьбу Гаврилу позвать — вот, кто мне… э-э-э… кому я жизнью обязан! А не этот твой…

— Зачем мне этот Гавриловский на свадьбе, если я его совсем плохо знаю? — надула губу Алиса.

— Затем, что за эту свадьбу плачу я, и на ней будут те люди, что я скажу, — спокойно ответил Аттал. — Заруби себе на этом, как его, на носу. Но сейчас о другом. Говоришь, Доктор в бургеры пошёл?