**

Аттал закрыл рукой лоб и глаза, громко выдохнул и откинулся на подушку, тяжело отдыхиваясь. Пот стекал ручьями, сердце трепыхалось, а по телу прокатилась судорога.

— Ну как, хорошо? — раздался кошачий голос снизу.

— Ох, Лизка, вымотала ты меня, — не отрывая ладонь ото лба, ответил запыхавшийся Аттал. — Выжала насухо просто! Сил нет, — он глубоко вздохнул и с шумом разогнал перед собой воздух. — Измотала старика…

— Да ты у меня ещё далеко не старик! — проворковала Лулу из полусумрака, окружающего их брачное ложе. — Совсем изнахратил девку: пару раз я думала, что умру, вот как мне было хорошо, — в полутьме раздался сочный поцелуй снизу, и она, подтянувшись на руках, проползла вперёд, положив голову ему на низ живота. — Чай зелёный опять пил, что ли?

— Да, — наконец убрал он руку ото лба и поглядел вниз. — А откуда ты знаешь?

— Ты сегодня горький. В следующий раз съешь ананас в сахаре, будь ласков.

— Вот оно чё! Как скажете, моя повелительница! — он зашелся смехом, потрясывая её голову своим животом. Чуть полежав в тишине, он продолжил чуть изменившимся тоном, — Я сегодня три капсулы выпил, под тремя-то намного всё дольше и крепче.

— А одну если? Давно не пробовал?

— Под одной может и не встать. Даже две — уже не так. Ладно! — Он отмахнулся от продолжения разговора, как от назойливой мухи. — Это, что я хотел?.. Как там у нас с приглашениями? Все придут?

— Все конечно. Хотя нет, не все, — всё так же мягко продолжила она. — Врач этот, Гавриловский, не придёт.

— А чё такое? — недовольно уточнил Аттал Иванович.

— Да, видишь ли, помер он не так давно.

— Кто помер, Гаврила? А чего это он?

— Да разбился вроде, рассказали.

— Упал, что ли, откуда-то?

— Не, на мобиле в дерево влетел.

— А откуда у Гавриловского мобиль?

— Не знаю, дорогой. Купил, мне сказали.

— Погоди-ка. — Он присел. — Разве не странно?

— Да вроде нет, мне кажется, нет ничего необычного.

— А мне вот кажется, — Аттала аж заколотило, он снял её голову с чресел, соскочил с ложа, подобрал трусы и быстро-быстро надел. — Мне — кажется! — махнул он рукой. — Ты что, не понимаешь? Всё когда началось? Когда я отключился с этим, как его, с инсультом. И прямо в это же утро всё повалилось в яму. Тут оказывается, что человек, принимавший во всём том участие, разбился на этом, э-э-э, на мобиле. Он же один из первых ко мне подбежал, это он, кстати, мне жизнь спас, а не Доктор этот ваш! — Аттал открыл холодильник. — Да и вообще, как так вышло, скажи мне, у Гаврилы этот, как его, мобиль? Почему он на нём разбивается насмерть? Не крыло царапает, к примеру, а сразу насмерть, а?

— Причём он не один был, с женой, — уже серьезно добавила Луиза.

— Вот, вот, вот. Ещё и с женой. И теперь никто ничего не знает.

— Что не знает? Что-то я тебя не понимаю, Аттал Иванович.

— А я тебе говорил, Лулу. С тех пор, как ты стала к детям ездить частенько, ты совсем перестала меня понимать! — слышно было, как Аттал ходит по бару босыми ногами и злится. Раздался звук наливающегося напитка.

— Но я же не могу детей бросить! — умоляющим тоном произнесла она.

— Конечно, не можешь! — он тут же сбавил пыл. — Ты что, не понимаешь, что эта, как её, ну, эта… жена всегда очень много знает о делах мужа? А они, оказывается, ушли в кювет оба. И ни шума, ни пыли — никто ничего не знает. Чисто сработано!

— Дорогой, не параной, пожалуйста. Это случайность.

— Случайность? Ты слушай лучше, а не перебивай! Повторяю: когда вся эта катавасия началась? С моего удара, то есть со дня рождения Морозини. Я же тебе рассказывал, что там мы в конце остались — я, Мороз и Витя Комар.

— И бабы, — кинула она ревнивый взгляд.

— Да никаких баб там не было, успокойся уже! — прикрикнул он. — Я ей об одном, а она мне снова, да ладом! Я тебе говорю, что из всех этих, как их, присутствующих, включая Гавриловского, в живых остались только Морозини и я. Причём, как мне Доктор рассказывал, я просто чудом остался жив. Как всегда, подфартило и всё! — веско бросил он. — Короче, у всех проблемы, один Мороз жив, здоров, благоухает! Тебе это ни о чём не говорит?

Луиза молчала.

— А потом случился этот, как его там. Забываю всегда, этот… Туман, и у нас всё звездой накрылось, сколько я людей за этот период потерял?! Минус три человека сразу, да плюс мне на месяц эти, как их… э-э-э… мозги набекрень, а если бы не Доктор, так полгода бы дураком корячился. Зато у Мороза — всё в шоколаде. Это тебе не странно? Там, в «Тумане», явно что-то непростое произошло! И ты ещё, как назло, тогда к мелким своим уехала!

У Луизы обиженно дрогнули ноздри, и она отвернулась к стеночке.