Закрыл и... уставился на себя со стороны, как в зеркало. Эк меня жизнь потрепала, однако. Отросшие волосы вились в беспорядке, словно гнездо змеенышей, густая пшеничная щетина покрыла осунувшиеся щеки. Хотел бы сказать, что похож на викинга и вполне соответствую антуражу, но если отринуть бахвальство, то больше всего я напоминал геолога, полгода проторчавшего в тайге.

— Проверка связи?

— В порядке, — показал палец.

— Отлично. Я быстро.

Демоница ухнула в разверзшийся под копытами пентакль, а я устроился поудобнее на камешек и зажмурился. Вид на темный и медленный, как ртуть, океан сменился видом с горного склона. Бестия висела, держась за уступ одной рукой, как Том Круз в первой «Миссии», и пристально наблюдала за движухой около рудника. Сама шахта находилась на высоком вырубленном в скале уступе, похожем на перрон для великанов, к которому вплотную подходила железная дорога. Вход в подземелье представлял собой выпуклую каменную полусферу с двустворчатым круглым люком диаметром метра два. Кроме того, площадку перед ним обнесли по дуге невысокой крепостной стеной.

Крыши вагонов стояли вровень с платформой и так близко, что экипаж не стал заморачиваться со сходнями и лестницами, и перепрыгивал зазор с места, почти без разбега. Запряженного мамонтом колосса охраняли всего три человека, если этих игроков вообще можно назвать людьми. И дело не в моральных принципах, а в подаренных Владыкой «улучшениях», по сравнению с которыми мутации Легата смотрелись бюджетным косплеем.

Верховодил охраной поезда высоченный воин в массивных вороненых латах, с накинутой на плечи грубо содранной шкурой черного как смоль волка. В правой руке — зазубренный топор размером с дорожный знак. Левая превратилась в массивную скорпионью клешню, для пущей прочности проклепанную железными пластинами. Сбоку ведрообразного топфхельма вырос уродливый бычий рог, ступни превратились в окованные копыта, а вместо плаща покачивались сложенные перепончатые крылья, в суровом климате поросшие редким черным мехом.

«Дары Хаоса» не давались просто так, красоты ради — каждый нес определенный функционал и строго соответствовал выбранному классу. Об этом свидетельствовал вид темной волшебницы в драном черном платье — из ее лопаток росли небольшие, похожие на бонсай деревца, вместо листьев усеянные красными кристалликами. Когда ветер швырял в девушку острые снежинки, самоцветы вспыхивали, а вокруг хозяйки появлялся едва различимый алый пузырь. Силовой щит, столь необходимый беззащитному от физических атак чародею, да еще и действующий постоянно — только успевай подзаряжать собственной кровью и не переживай, что внезапно поймаешь спиной стрелу или метательный нож.

Кстати, о стрелах. Третий член отряда — тощий как скелет лучник вырастил оружие прямо из кисти. Большой палец и мизинец вытянулись до полуметровой длины и окостенели, а суставы раздулись как при артрите и покрылись дополнительными мышечными жгутами, образовав некое подобие торсионного механизма древних баллист. Меж остатков ногтей протянулось скрученное сухожилие, и в сложенном состоянии рычаги руки-арбалета плотно прилегали к предплечью. В просвете лучевой и локтевой костей выросла еще одна, торчащая из плоти как рычаг и, скорее всего, предназначенная для взвода и спуска тетивы.

Оставшиеся три пальца сохранили какую-никакую полезность — лучник держал в них папиросу и потягивал едкий серый дым через прорезь в похожей на череп лицевой пластине. Но где же это чудо брало боезапас, ведь колчана на облегающем доспехе из черной кожи так и не заметил. Дело в том, что болты торчали прямо из ребер — короткие, прямые и заострившиеся сами собой. Достаточно протянуть тонкую паучью конечность, выломать снаряд — и в бой. По этой причине стрелок не носил плаща, а тесный панцирь, стягивающий грудь подобно пыточному инструменту, имел овальные прорези на спине.

— Охренеть... — выдохнул, наблюдая за изувеченной троицей, которым, судя по вальяжной походе и веселой болтовне, все эти вериги нисколечко не мешали.

— Что там? — шепнул Буран.

— Тсс.

Люк в шахту открылся — на удивление бесшумно, и навстречу соратникам высыпала дюжина точно таких же уродов — крылатых, рогатых, с щупальцами вместо рук и прочими мутациями. Вслед за ними строем вышли коренастые мужики с бородами до поясов, навалились на кабестаны и открыли ворота. Вскоре из зева шахты выехала широченная конвейерная лента и нависла над вагоном. Те же карлики (неужели гномы?) зацепили створки контейнера крюками, прицепили к кабестанам и с кряхтеньем распахнули. Сразу после этого с ленты черным водопадом посыпался уголь.

— Рудник захвачен.

— Сука! — «самурай» сплюнул и растер ногой. — А что с ребятами?

Хира повернула голову туда, куда прежде намеренно старалась не смотреть. На склоне слева от платформы в два ряда торчали десять железных штырей с насаженными телами, обугленными едва ли не до костей. Тут уж и я не удержался от крепкого словца и добавил:

— Их сожгли заживо?

Бурана передернуло.

— Нет, — суккуба появилась предо мной с таким лицом, словно узрела еще одно пророчество, в сто раз страшнее первого. — Все гораздо хуже.

— Что с ними случилось?! — мечник схватил прислужницу за плечи, за что любой другой отделался бы множественными переломами, но бестия была так ошарашена, что не обратила на это внимание.

Стояла как вкопанная и пялилась в никуда, и я бы не хотел знать, о чем подруга думает, раз выглядит, как поленом оглушенная.

— Эй! — рявкнул Буран.

— Оставь ее! — хлопнул разошедшегося спутника по плечу.

— Я должен знать, что произошло! — тот обернулся и начал орать уже на меня. — Там были мои друзья!