Ведь второй кабестан вращал шнек — чуть меньший, чем в депо, по которому в колосник сыпалась смесь из всех необходимых для плавки ресурсов. Порода падала самотеком, из-за чего между колосником и нависшей над ним трубой оставался зазор, как в кухонной вытяжке, и дым уходил далеко не весь. Неудивительно, что здесь работали неписи — ни один человек не выдержит таких условий и пары дней. И нас, как вы могли догадаться, притащили сюда не на экскурсию.

Четверых «гномов» отцепили прямо на ходу, а нас приковали к балкам, и миг спустя Трикс пустила по всему механизму мощный разряд. Бородачи ухнули и налегли на перекладины с такой силой, что я едва не упал, потеряв опору. И всякий раз, когда мы, кряхтя и обливаясь потом, корячились мимо Леона, ловчий угощал хлыстом по спине. Ведьме же ждать очереди не было нужды — ток пронизывал металлическую конструкцию с любого расстояния.

— Давненько поборников не видел, — просипел идущий позади раб. — Последний пленник на этом колесе и сдох.

Судя по голосу, крепыш не шибко-то сожалел об утрате. Не знаю, как тут все устроено, но, похоже, неписи преданно служат текущим хозяевам Крепости. И, скорее всего, встанут на их защиту при любой буче.

— А вы правда гномы? — наконец-то озвучил давно мучивший вопрос.

— Мать твоя — гном, — мускулистый мужичок в кожаных штанах на голое тело сплюнул. — Потаскай тяжести с детства, поработай по шестнадцать часов без выходных — посмотрю, какой из тебя эльф вырастет.

— Хм... А борода?

— А что борода? На морозе спасает от холода, в плавильне — от окалины. Да и бриться, если не заметил, особо некогда.

— Молчать! — рявкнула Трикс и пустила молнию — естественно, в одного лишь меня. — Работать!

Не скажу, что кабестан шел совсем уж туго, но после пережитых пыток толкать лебедку было примерно так же тяжело, как заглохшую легковушку. Приходилось задействовать все тело, напрягая до предела обессилевшие ноги, плечи, спину и особенно — ноги. Нельзя просто повиснуть на железяке и вяло переставлять ступни — механизм замедлится, а надсмотрщики тут же «ускорят» не только слабое звено, но и его товарищей. И мало того, что постоянно хлестали и жалили, так еще при каждом движении казалось, будто Хира снова охаживает кулаками почем зря — сказывались незажившие после избиения травмы.

Но никто не пустил нюни, не попросил снисхождения, не стал выдавать соратников. Вот и я всецело поддерживал друзей, делая все возможное, чтобы им доставалось меньше боли. Но одно дело два мужика и дьявольски сильный бот, и совсем другое — хрупкая девушка. Не знаю, сколько полных оборотов крутанул кабестан — может, пять, может двадцать — но вот Рената пошатнулась, точно вино в голову ударило, прошла, качаясь, пару шагов и повисла на кандалах.

Думаете, механизм остановили и привели чародейку в чувство? Все-таки плавильня должна работать двадцать четыре на семь, а тут простой. Куда там — Трикс больше заботило не беспрерывное производство, а поиск причин для новых издевательств. Ведь как и любой садист, ведьма считала свои действия обоснованными, а значит правильными и необходимыми. Это не я тупая психопатка, это ребенок плохо себя вел. Это не у меня крыша протекла, это щенок не хотел слушаться. Это не измученная бедняга упала в обморок, а просто ленится — так получай!

— Помогите ей! — крикнул, прежде чем удар тока стиснул челюсти.

— С удовольствием, — жрец пошевелил щупальцами. — Ваше признание — мое лечение. Никто не хочет что-нибудь сказать?

— Хочу!

Хира и Буран с удивлением покосились в мою сторону. Даже ведьма изогнула бровь, а тихий как пень Леон хмыкнул.

— Я вас всех, скотов, изувечу и убью, — произнес без злобы, скорее констатируя факт.

Темные переглянулись и рассмеялись. Ведьма громко, заливисто, как мелкая собачонка. Ловчий гулко заухал в маске, жрец пискляво захихикал. Однако секундное веселье сменилось приступом ярости — искренность и спокойствие моих слов вызвали у приспешников если не страх, то раздражение. Удары и заклинания посыпались градом, но ненависть к мучителям укрепила дух, а то, в свою очередь, — тело. Не сговариваясь, мы с Семеном потянули кабестан в противоход — сперва «гномы» упирались, но когда к делу подключилась демоница, механизм встал, а гудящий шнек замер.

— Работать! — верещала Трикс, хлеща молниями не хуже Палпатина.

Да так увлеклась, что истратила всю ману, а мы не сдвинулись с места сами и не позволили сдвинуть лебедку, несмотря на нечеловеческую усталость и точно такую же боль.

— Лечите ее, — процедил, скрежеща зубами в такт скрежету шестерен. — Или хрен вам, а не работа.

— Да неужели? — ведьма осклабилась. — Леон, займись.

Казалось, победа близка, но тут арбалетчик пустил отравленную кость в плечо мечнику, а вскоре вторая чиркнула меня под лопаткой. Вышедший с потом яд вновь напитал мускулы, и о сопротивлении не могло идти и речи. Рабы налегли на балки, и кабестан таки сдвинулся с мертвой точки, таща за собой еще не пришедшую в себя девушку. И ладно бы пол был чистым, но осевшая угольная пыль превратила каменные плиты в наждак. Первый круг прошел относительно нормально, а на втором за волочащимися ножками протянулись две бурые полосы — сначала тонкие и бледные, а через пол-оборота потемневшие и набухшие, как смоченный дождем песок. И хуже всего — Рен очнулась от боли, но слишком ослабла, чтобы встать. Ее стоны, переходящие то в тихий рев, то в отчаянный плач, въелись в память, как копоть — в стены. И отвлечься от всего этого ужаса помогала единственная мысль, повторяющаяся раз за разом «я убью их».

Через час нас — едва дышащих и стоящих на ногах — отцепили и сопроводили в карцер. Там уже ждали еще два жреца, большая кадка чистой воды и ведро печеной картошки. Перед тем, как запереть, нас полностью исцелили, но не по доброте душевной — приближался вечер, время очередного «выступления», и Клешня не хотел огорчать зрителей полумертвыми жертвами.

Когда замок щелкнул и включился контур, сел на колени перед бадьей, сунул внутрь руку и принялся плескаться и всячески шуметь, делая вид, что принимаю долгожданную ванну. Резкий перепад от обморочного состояния до здоровой бодрости подстегнул решимость, и я жестом пригласил спутников подойти поближе.

— Надо валить, — прошептал в надежде, что плеск заглушит голос — в том, что нас подслушивают, ничуть не сомневался. — Прямо сейчас — иного шанса может и не выпасть.

— Как? — фыркнула Хира.

— Есть одна идейка, — обвел каждого злым хмурым взглядом и порадовался, видя в глазах тот же алчущий мести блеск. — Но придется поднапрячься.

— Если честно — я едва держусь, — отчетливо произнес, вынув руку из бадьи. — Не знаю, на сколько меня хватит. Два дня, три, а потом? Потом никаких гарантий. К тому же, сейчас с нами обходятся гуманно...