Удивительно, но метка на его запястье в виде размытого полумесяца, засияла ещё несколько недель назад, сразу как он вернулся в дом, примерно в начале апреля. Ян был дико раздражён и расстроен этим обстоятельством, но ничего не мог исправить. Шрам замерцал золотистыми нитями, точно как и у Дамьяна, вот только, в отличие от брата, никакой суженной у Яна и в помине не было, да и быть не могло. По традиции старшие братья оставались наедине с собой до конца своей жизни. Они не женились, но, по иронии вполне могли иметь детей – бесценный дар для семьи. Рождение ребёнка от старшего сына всегда считалось особенным таинством, и праздновалось в узком кругу приближённых клана. Но Ян не собирался, даже не задумывался об этом, лишь в потаённом страхе предугадывал события наперёд, уже осознавал, что произойдёт, если догадки подтвердятся.

Он мастерски скрывал своё раздражение и взволнованное настроение от окружающих, поэтому и улыбнулся брату, повернулся и похлопал по плечу.

– Тебе уже давно было пора остепениться, прекратить ходить по струнке у матери, да продолжать традиции клана… – Ян осекся, осознав, что взболтнул лишнее. Незачем было напоминать брату о былом кошмаре.

– Я в порядке, и у нас с Ивой всё будет иначе, – вполне уверенно заявил Дамьян, мастерски замаскировав свои истинные чувства. Дар, перенятый у старшего брата.

– Ты верно решил – уехать, надеюсь, что подальше отсюда, – подметил Ян, внезапно вновь испытав лёгкое жжение в области запястья. – Пора в дорогу. – Он глянул на старинные настенные часы, прислушавшись к их слабому звону. – Твоя суженая скоро будет здесь.

– И всё-то ты подмечаешь!

Дамьян тихо рассмеялся, чем, бесспорно, согрел сердце Яна, но только на мгновение. Спустя несколько минут, замерев на пороге коридора и поглядывая вслед удалявшемуся брату, он отчётливо почувствовал въедливую боль, растёкшуюся по венам и неизменно собравшуюся в районе метки на запястье. Тогда Ян вернулся в библиотеку, плотно прикрыл тяжёлую дверь и, прислонившись спиной к выцветшему гобелену, рывком стащил перчатку с левой руки, уставившись на яркий полумесяц, замерцавший алыми пятнами.

– Что, чёрт возьми, это значит?..

Он взволнованно разглядывал шрам, провёл указательным пальцем по переливавшейся метке, испытав при этом совсем непередаваемые и неведомые ранее чувства.

«Ива», – неосознанно всплыло имя в голове.

И спина его покрылась неприятными мурашками.

Ян закрыл глаза, медленно поправил пиджак и вновь натянул перчатку на руку. Мышцы ног заломило, дыхание сбилось и стало поверхностным. Он оттолкнулся от стены и попытался взять себя в руки, собраться с мыслями. Ни в коем случае нельзя было подаваться. В своё время от Вассы Ян узнал достаточно о предназначении, не только родовом, но и судьбоносном. И отчётливо осознавал, как это работает, каков механизм неудержимого и властного, порабощавшего любого, без выбора и воли. Человек терял разум, метался в агонии, пока не прикасался к предмету воздыхания – к своему спутнику жизни. Для одних предназначение являлось благом, для других наказанием и наваждением, но для Яна это стало бы очередным непроходимым испытанием!..

Видимо, судьба до этих самых пор не наигралась с ним в «смешные» шутки.

***

«Ива…»

Так, значит, это оказалось правдой. Истиной во плоти. Она переступила невысокий порог дома, прошла в просторный холл, и Ян всё понял. Сразу, без лишних слов и размышлений. В одну секунду метка вспыхнула алым заревом, расплылась по всему телу, будто огненное олово, обрамила кожу на запястье, и породила волны неконтролируемой дрожи в коленях. Ян замер на лестнице, сунув левую руку в карман и что было сил, стиснул пальцы. Никогда бы он не пожелал оказаться на вот этом самом месте, в преддверии первых заморозков, тем более сражённый неведомым чувством, познавать которое не было ни сил, ни желания. Слепой инстинкт, без выбора и воли. И он мог лишь наблюдать, смотреть на часть себя со стороны, отчётливо осознавая – она станет женой брата. У Дамьяна тоже заискрилась метка. Да это и к лучшему. Никто не должен знать. Никто!

Ян не сразу спустился. Некоторое время он простоял на ступенях, опираясь правой рукой о крепкие деревянные перила, не в силах сдвинуться с места. Принял ли он свой приговор? Почти мгновенно. Вот только тяга оказалась непреодолимой. Ян подивился, насколько ему, человеку с неимоверной выдержкой и силой духа, было тяжело совладать с одним-единственным желанием – прикоснуться обнажённой рукой к её белоснежной коже.

«Ива», – вновь промелькнуло в голове.

И Ян увидел мать, разодетую в изысканное платье. Она обхватила девушку за плечи, повела за собой в гостиную, заполненную мягким светом сотен свечей, породив боязливую дрожь на мужском теле. Давненько Вавилия столь рьяно не обхаживала будущих родственниц клана.

И они скрылись в полумраке, оставив за собой невзрачный отголосок тени.

Ян прикрыл веки. Вздохнул, а потом медленно прошёл вниз. В парадной гостиной собралась примерно сотня человек. Все – дальние родственники семейства, разросшегося за многие века до невероятных размеров и распространившегося по европейским городам и странам. Но сердце Христовых и по сей день находилось здесь. «Медвежий Луг» неизменно оставался пристанищем главы рода. Там Ян и коротал свои дни в ожидании очередного цикла. И так год за годом, пока не появилась она. Ива. Удивительно, насколько незаметно, а, главное, неожиданно и резко может измениться жизнь, стоит лишь попробовать на вкус предназначение. Ещё несколько часов назад Ян и предположить не мог, к чему всё это приведёт уже на следующий вечер. А в то самое мгновение, наблюдая за Ивой издалека, на протяжении четверти часа никак не мог осмелиться и подойти. Взять себя в руки, наконец! Со стороны Ян ничем не выдавал своих эмоций, но в глубине души тяга казалась непреодолимой. Ива ворвалась в его жизнь, как смерч, как вихрь, переполошила каждый уголок души, разбросала все чувства где попало, и Ян никак не мог прийти в себя, вернуться к прежнему шаткому равновесию.

– Не отнесёшь нашей красавице венок? – тихо спросила Васса.

Старушка остановилась рядом с внуком, едва доставая до его плеча. И посмотрела снизу вверх, сразу уловив изменения за зеленоватой радужкой.

– Нет, это не моя забота.

Ян сунул руки в карманы, старательно заглушая жжение в запястье.

– Ты в этом уверен?

Васса с усмешкой прошла мимо и направилась к высокому камину, у изголовья которого возвышался величественный портрет её родителей. Ян проводил бабушку взглядом, преисполненным искренним недоумением. Но ведь чему было удивляться? Васса всегда знала чуть больше, чем кто-либо другой о каждом члене семьи.