– Тише, милая, – ласково прошептал Дамьян, прижавшись губами к женскому плечу, – всё хорошо.

– Сон тревожный, – выпалила девушка первое, что пришло в голову, попутно вытирая слёзы руками. – Не понимаю, что такое со мной творится.

– Ты хочешь вернуться? – тихо спросил он, покрывая лёгкими поцелуями женские плечи, одновременно комкая шелковую ткань ночной рубашки в кулаке.

– Я хочу, чтобы ты любил меня, хочу, чтобы это чокнутое чувство, наконец, покинуло моё тело, – выпалила Ива, прижавшись спиной к мужской груди.

– Я и так люблю тебя, родная, – сбивчиво прошептал Дамьян, поглаживая руками стройные бёдра. – Я люблю тебя, Ива.

«Всё будет хорошо, я обещаю».

И снова этот голос в голове…

Ива выгнулась навстречу мужским ласкам, уткнулась лицом в подушку, отчаянно сбегая от собственного разума. Она стиснула одеяло в кулаке, что было сил, до боли в пальцах; ощутила сначала первый толчок, затем второй и третий. И слёзы хлынули из глаз. Она не могла. Не понимала почему, но не получалось расслабиться. У неё ничего не получалось…

– Ива… – послышалось у самого уха. – Ива…

И девушка ещё сильнее зажмурилась, почти не дыша, не двигаясь, словно игрушка в руках кукловода. Ничего схожего, ничего из того, что бы она хотела испытать в объятиях предназначения. Шли секунды, пролетали минуты, и всё повторялось. Каждый день всё оставалось по-прежнему. Только ночные видения, лишь его руки и объятия.

 «Что случилось, Ива?», – раздался голос в темноте, и она вздрогнула. – «Всё будет хорошо, я обещаю».

Я тоже обещаю. Я тоже…

Ива прижалась щекой к прохладной подушке, вдруг испытав приятное томление, сменившееся умиротворением. Они могли быть рядом или порознь, неважно, ведь единое неделимо.

Прошла неделя, затем ещё одна. Тётушка была счастлива принимать гостей в своём небольшом, но уютном домике в пригороде Лос-Анджелеса. А уж когда проведала о предназначении и венчании, расплылась в такой искренней улыбке, что Ива вмиг различила знакомые черты родной матери. И сердце тотчас же защемило в тревожном воспоминании. Интересно, чтобы посоветовала мама, будь она жива. Чем бы стало для неё это предназначение? Высшим благом или слепым инстинктом?

«Ян…» – внезапно промелькнуло в голове.

И Ива чуть не облила подол лёгкого платья кипятком.

– Всё в порядке, дорогая? – заботливо спросил Дамьян заволновавшись.

– Конечно. – Ива отложила чашку на край стола. – Пробегусь немного по побережью.

– Мне пойти с тобой? – Он привстал с кушетки.

– Нет, не нужно, – тихо отозвалась Ива, почти бегом направившись вверх по лестнице. – Я переоденусь. Буду к ужину.

В надежде разобраться в собственных чувствах, Ива покинула домик и ринулась к пляжу. Она бежала, что есть сил, сначала очень быстро, а потом, устав, присела прямо на песок, подогнула колени и уставилась на шумные волны. Грудная клетка неистово вздымалась, дыхания не хватало, но, тем не менее, казалось, будто часть груза, свисавшего в области желудка, сорвалась и улетела куда-то вглубь тела. Ненадолго стало легче, пока чувство тревоги и неосознанной тяги не вернулось с новой силой, накрывая Иву, словно неконтролируемые прибрежные воды океана.

И чем больше дней пролетало, тем чаще она приходила на то самое место. В одиночестве коротала минуты, вспоминая всё больше деталей. По началу несуразных и противоречивых, но со временем приобретавших важный смысл. Ива припоминала сильные мужские руки на своём теле, терпкие поцелуи и неземное спокойствие в его объятиях. Она по-прежнему олицетворяла ту ночь с Дамьяном и безуспешно пыталась осознать, что происходит, и что они делают не так, пока однажды вечером, приблизительно за неделю до отъезда, вдруг не вспомнила значительную деталь: тёмные волосы. Ива на дрожащих ногах медленно подошла к песчаному пляжу, опустилась на колени и, обхватив себя правой рукой, уставилась на золотистую метку.

Ян.

Она вспомнила его глаза, переполненные искренним волнением и чистой заботой. Той ночью, где бы они ни встретились, ему было не всё равно.

Ян.

Ива прикрыла веки, сражённая тёплым чувством, охватившим душу. И с той самой минуты, она не выпускала мужской образ из мыслей. К своему удивлению, осознавая – становится легче. Стоило только подумать. Вспомнить, как он прошёл мимо перед самым отъездом, а затем показался на лестнице.

Ян.

Девушка закрыла глаза и почувствовала его губы на своём лице. Пьянящий вкус и аромат. Терпкость и дрожь во всём теле. Если они и оставались наедине, то лишь тем вечером, той ночью… Но Ива не могла вспомнить, поймав себя на разрушительной мысли: всё, к чему стремилась душа, это он.

Ян.

Как странно, на мгновение метка замерцала алым. И девушка в ужасе оттянула рукава свитера как можно ниже к запястью. Нет, это не могло быть правдой, нет. Ива дрожала всем телом, разумом осознавая, что всё это неправильно и дико, но сердцем и душой рвалась назад. В Тъмен. И тело разрывало от невыносимой жажды. Единое неделимо. Так всегда было, есть и будет.

Ян.

Она видела его лицо в полумраке. Тёмные завитки на висках, бородатые скулы и щетинистую шею. Белый венок в руках, прожигающий взгляд, чувство притяжения, чёрные перчатки. И эти глаза…