– Видите, парни, какая лафовая жизнь у доброй матушки пехоты?! – Мы стояли, глядя на бушующее грязное море, разлившееся на плацу. Волны разной величины и силы, которые изображали поднимающиеся руки, в беспорядке метались из стороны в сторону. Море явно штормило.

– А нас, скорее всего, похоронят. Это ж просто пиздец, если так будут дрочить, нам и до армии не дожить! Не удивлюсь, если в поезде всю дорогу нас продержат по стойке смирно.

– Ты чё!?! – Костя подал голос.

С Костей мне было хорошо, он много не говорил, да и говорить то было не о чем, места и времени для задушевного разговора у нас ещё не было, а болтать просто так – для этого есть Дирижёр. Но с момента нашего первого молчаливого общения между нами появилась связь, которую объяснить невозможно, да и не нужно. Повернувшись в его сторону, я ответил одним взглядом, слегка качнув головой и поджав губы: «Не мешай!». «Понял, рули», – безмолвно согласился он.

Но бывали моменты, когда он со мной спорил, а я отступал, но противостояния между нами не было. Чуть позже, улучив момент, я поделился с ним своими соображениями, поморщась, он принял мою сторону и, чтобы не мешать, отдалился от меня, прихватив с собой эту парочку дружинников.

– Смотрите, сержанты на них даже не обращают внимания, а наши – посрать строем, жрать строем, спать строем. Вон, на Федулова глянь – явная задрота!

– Да а, – мечтательно произнёс один. И это «Да» явно в моей команде разбудило умы.

Но долго размышлять я им не дал. Возле турников произошла заминка, и я быстро, без очереди занял место под перекладиной, тем самым подав пример всему отделению.

Упражнение было простое. Перед зарядкой нас всех разделили на отделения, в каждом двадцать человек. В нашем отделении старшим был я. Старшина Маковетский, воспользовавшись своим правом, передвинул меня из центра строя в первую шеренгу, в которой стояли назначенные прапорщиком командиры отделений. Это повышение я получил просто так – без подлиза и нытья. Перед зарядкой в каждом отделении были определены первый и второй, так как все силовые упражнения выполнялись вдвоём.

Сейчас была перекладина, а это:

«Вис!» – на это слово ты слегка приседаешь, отведя опущенные руки назад, взгляд устремлён на перекладину турника. Твой второй номер к этому моменту встаёт за тобой и готовится, ухватившись с боков за твои штаны, чтобы помочь тебе допрыгнуть до цели.

«Принять!» – сильным толчком ног ты отрываешься от земли и выбрасываешь вверх руки, а за ними и всё тело, стараясь зацепиться пальцами за перекладину. Если силы твоих мышц недостаточно, то второй номер помогает тебе добиться цели. Когда цель достигнута и первый повис, второй останавливает качание тела и разжимает свои пальцы – теперь его руки – страховка гимнаста, а если надо, то и помощь.

– На счёт раз подтянулись! На счёт два опустились!

– Р а аз! – И ты начинаешь подтягиваться.

Второй номер страхует или помогает. Как только твоя голова поднялась над перекладиной, ты должен напряжением своих мышц закрепить успех и дождаться следующей команды.

– Д в а! – С растяжкой звучит долгожданная команда, но прозвучит она только тогда, когда над всеми десятью перекладинами покажутся все головы принявших до этого вис.

Отсутствие силы у первого компенсирует второй, который тягает его за штаны, дабы выполнялась поставленная задача. Жуткая вещь – тягать и себя и товарища, но взаимовыручка в армии как раз с этого и начинается. Если я мог, уцепившись за перекладину, подтянуться шесть раз, то доставшийся мне второй был мешком с костями и песком. Мой случай был не исключением, были пары, которые так и не смогли поднять друг друга. Их было мало, но всё же их наличие повышало шансы моего проходного балла. Однако трудность не в индивидуальном выполнении парой поставленной задачи, а в коллективном. Упражнение выполнено только тогда, когда все пары отделения достигли цели. Вот и приходится висеть из последних сил, сжимая пальцы, пока все отстающие пары не выполнят «Вис!» или «Раз». Но если вы думаете, что команда «Два» – это благодать, то ошибаетесь. Бросив своё тело вниз, можно сорваться, и тогда твои пальцы будут отказываться вновь схватиться за перекладину, чтоб продолжать упражнения. Второй номер начнёт тебя подбрасывать и уставать за тебя и вместе с тобой. Мученья кончатся, но, поменявшись ролями, они придут с удвоенной силой, чтоб вымотать обоих окончательно. Мысли начинают пронзать мозг, который уже обеспокоен за уставшее тело, и только стремление к намеченной цели поможет преодолеть панику твоих мышц, чтоб заставить разум подчиниться обстоятельствам. Обстоятельство, заставлявшее нас терзать себя, называлось отбором в десантные войска.

– Ну как?! – Я продолжаю свою работу.

Ответов нет, все до одного устали и смотрят на разбредающихся с плаца волонтёров, которым поднятие ног чуть выше пояса заменило все силовые упражнения. Пока следующее отделение, изображая из себя гимнастов, повторяет наши потуги, мы отдыхаем. Многие присели на корточки и тяжело дышат, кто то, согнувшись вбок, держит колющую печень и лишь немногие ведут себя по-спортивному и готовы к следующим неприятностям. Моим вторым номером был Дирижёр. Я его уже не просто недолюбливал, а ненавидел! Это про него сказали: «Пиздеть – не мешки ворочать!»

Отдых в армии – смена работы, и, чтоб нам было не скучно, нас запускают на три круга вокруг футбольного поля. И мы отдыхаем, поднимая высоко ноги, чтоб не пылить и не раздражать нервы младшего командного состава. Интенсивность занятия полностью убивает мысли и запирает в пересохших глотках слова. Правда, сержанты и прапорщик, словно прогуливаясь, ведут обсуждение нашего спортивного состояния, нисколько не стесняясь в выражениях. Из их высказываний вытекает только одно: что мы поторопились со сроком появления на свет и пол наш не соответствует действительности.

После оздоровительного бега – хождение по брусьям на руках, потом лёгкая пробежка и снова брусья. Только на этот раз – качание пресса. Смысл всё тот же – ты первый, он второй, и надо сделать десять раз. Час зарядки нескончаем, задания преодолимы, но усилия запредельны и наводят на мысль – если мы ещё не в войсках, что же будет там?!? Комментарии излишни: когда мы возвращаемся с зарядки, все уже умылись и толпой, изображающей строй, двигаются в сторону столовой.

– Рота! Стой! – Прапорщик прямо на скаку остановил нас, и мы замерли как вкопанные, только маленькое облачко пыли продолжило свой бег. – Сейчас, товарищи призывники, вы подниметесь на этаж, и каждый возьмёт полотенце с умывальными принадлежностями. Построение через четыре минуты, время пошло. Разойдись!