– О-хо-хо, – расстроился царь-батюшка. – Видишь, чего натворил? Одному морду изуродовал да задницу проткнул, а второго ума лишил. Кто ж мне теперь сено-то возить будет?
– Да не я то! – воскликнул Иван Царевич.
– Молчи уж, непутевый. Одно слово: дурак. Иван-дурак. Звучит, а? – повернулся царь Антип к Андрону.
– Еще как, батюшка, – обрадовался тот, потирая ладошки – вот уж опала сейчас царевичу выйдет. – Еще как!
– А раз дурак, то какой же с него спрос? – прищурился царь Антип.
– Как энто? – полупал глазками Андрон. Дело-то оборачивалось совсем другой стороной.
– Сам посуди: чего с дурака-то возьмешь?
– Так энто… – Андрон в замешательстве обвел взглядом присутствующих.
– Истинно так, царь-батюшка, – важно произнес боярин Семен.
Андрон с Федькой переглянулись. Андрон только плечами пожал, мол, кто ж знал, чем дело-то обернется, а Федька сплюнул на пол, лаптем растер да и в двери. Андрон тоже пятиться начал, хватаясь то за один бок, то за другой.
– Э, не-ет! – схватил его за плечо могучей рукой Иван Царевич, быстро смекнувший что тут к чему. – Постой-ка брат, дело у меня до тебя.
– Так хворый я, – пискнул Андрон, чуть присев. – Инвалид страхолюд… то есть многодетный.
– А я слова целебные знаю. Как скажу, враз твоя хвороба отвалится.
– Может не надо, а? – захныкал Андрон, едва сдерживая дрожь в коленках.
– Ну как же! Надо, мил человек, ох, как надо. Но ты наперед скажи, почто напраслину на меня возводил? За сколько с Федькой снюхались?
– Не нюхались мы с ним, что ты, царевич, бог с тобой! – замахал лапками Андрон. – На кой мне энту образину нюхать-то?
– Ой, не лги! Царю лжешь, – покачал головой Иван Царевич, грозно сводя брови, и кивнул на царя-батюшку.
– Да разве я когда!.. – выпучил глаза Андрон. – Да ни в жизнь! Царь-батюшка, скажи ему.
– Ой ли? – откликнулся царь Антип.
– Истинная правда! Да чтоб мне провалиться на этом самом месте! – рванул на себе рубаху Андрон и в чувствах сунул ногой в пол. – А!
Гнилая доска под ним треснула, и Андрон по пояс ушел в подпол, застряв в дыре, будто разбухшая пробка в бутылке.
– Ага-а! – обрадованно вскочил с трона царь Антип. – Есть она – правда-то на свете!
– Врут. Все врут, батюшка мой, – пропыхтел Андрон, насилу пытаясь высвободиться из дыры.
– И доска врет?
– Врет, подлая, врет, окаянная! Уф-ф…
– А ты, Андрошка, значится, правду глаголешь? – царь-батюшка подобрался к Андрону поближе и обошел его кругом. – Эк тебя втиснуло-то. Ай-яй-яй!
– Одну правду говорю, ей-ей! Да шоб меня чем прихлопнуло!
Наверху что-то зашевелилось, зашуршало.
Бояре пригнули головы, вцепившись в дорогие шапки.
Царь Антип из любопытства задрал голову, почесав концом посоха затылок.
Иван Царевич и вовсе лишь плечами пожал.
Но больше ничего не произошло.
Андрон, затаивший дыхание, приоткрыл сначала один глаз, а затем и второй и тихонько выдохнул.
– Ты энто чего? – взбеленился царь Антип. – Ты мне хоромы мои порушить решил? Потолком меня прихлопнуть? А ну, сказывай, где да чего натворил, покамест я тебе этим посохом…
– Ничего, царь-батюшка, – забился в дыре Андрон, осеняя себя крестным знамением. – Вот те крест!
Висевший над ним на потолочной балке тяжелый деревянный крест с треском сорвался и угодил Андрону прямо в лоб. Тот так и застыл со сложенными щепоткой пальцами, боясь шевельнуться.
Бояре побледнели, бороды их встали колом, а глаза округлились: диво дивное, чудо чудное!
– Хе-хе! – поправил корону на голове царь Антип. – Значится, крест, говоришь? Любопытно!
На лбу Андрона медленно вздувалась фиолетовая шишка.
Деревянный Христос, распятый на кресте, грустно взирал на Андрона, словно хотел сказать: «Эх, ты, нехороший ты человек!» – так можно было бы перевести его взгляд на культурный язык. По крайней мере, так истолковал его Андрон. Ведь даже у Христа может закончиться терпение.
Андрон тронул огромную шишки пальцем, боязливо косясь на Христа, и отвернулся, наморщив лицо, словно отведал кислятины. Попыток выбраться из дыры он уже не предпринимал, потому как ясно осознал: без посторонней помощи выбраться отсюда ему не удастся.
