Шрифт:
Кларин
Иль лжет мое желанье,Иль я скажу и признаки его.Розаура
Меж голых скал я вижу дом столь низкий,Что он едва глядеть на солнце смеет.Искусством грубым создан этот дом,И у подножья скал высоких камнемОн кажется, упавшим с их вершины.Кларин
Там подойдем; внимательный осмотрСтроенья этого не помешает;Но лучше будет, если тот, кто в немЖивет, великодушно примет нас.Розаура
Открыта дверь, скажу вернее, пасть;Из глубины ее исходит ночь.Которая и возникает там,(Слышно бряцание цепей.)
Кларин
Что слышу я, о, небо?Pозауpа
Я дрожу,Оцепенела вся, как в лихорадке.Кларин
Должно быть, цепью узник там гремит;Там каторжник, готов я провалиться:Мне это ясно говорит мой страх.Сцена 2-я
Сигизмунд (в башне), Розаура и Кларин.
Сигизмунд
О, я несчастный, о, страдалец!Розаура
Услышала печальный голос я,И новые в душе возникли муки.Кларин
И новый страх возник в душе моей.Розаура
Кларин…Кларин
Сеньора…Розаура
Убежим скорееОт башни; заколдована она.Кларин
Я не могу, когда бы и хотел.Розаура
Как в обмороке лишь биенье пульсаИ сердца стук о жизни говорят,Так здесь мерцает бледная звезда,Печальный свет, и оттого весь домЕще мрачнее кажется. Темница,Насколько можем мы судить, пред нами,И кто-то заживо в ней погребен.Смотри, прикрытый шкурою звериной,Там человек, закованный в цепях;Он фонарем едва лишь освещен.Бежать не можем мы; а если так,Отсюда станем слушать, что он скажетО горестях своих, узнаем, кто он.(Дверь башни отворяется, и выходит Сигизмунд в цепях, одетый в звериную шкуру. В башне горит огонь.)
Сигизмунд
О, я несчастный, о, страдалец!Хочу, о, Небо! я узнать,Какое зло своим рожденьемТебе я сделал, если тыСо мною так всегда сурово?Но понимаю, я родился,И преступление готово.Твое жестокое решеньеПричину явную имеет:Весь самый величайший грехДля человека есть родиться.Но мне хотелось бы узнать,Чтобы мое сомненье кончить,(Оставив в стороне теперьТот тяжкий грех, что я родился)Чем мог еще я провиниться,За что мне больше наказанье?Другие разве не рождались?Конечно, и они родились,Но преимущество у них,Которым я не наслаждаюсь.Родится птица; перьев блескДает ей высшую красу;Но что она? Цветок из перьев,Букет крылатый, а как быстроЛетит в эфирное пространство,Как быстро рассекает воздух,Гнездо спокойно покидаяИ негу тихую его!Ведь у меня побольше духа,Так почему ж свободы меньше?Родится зверь: с своею шкурой,Которая вся в пестрых пятнах,Он лишь подобье звезд небесных,(Хвала природы мудрой кисти!)Но голод мучит и его,Становится он смел и жаден,Страшит жестокостью своей,Пустыни целой он гроза.А я с душой гораздо лучшейСвободу меньшую имею!Родится рыба, что не дышит,Ублюдок пены и травы,И лишь она себя увидитКорабликом из чешуи,Как всюду плавать начинаетС такой проворностью, какуюХолодные пучины моряЕй оставляют для движенья.Ведь лучше разум у меня,Но почему свободы меньше?Из-под земли ручей пробился,И, как серебряная змейка,Среди цветов сверкает он,И прелесть их он прославляетСвоим журчаньем музыкальным,И широко открыто полеДля бега звучного его!Ведь больше жизни у меня,Но почему свободы меньше?О, как в темнице я томлюсь!И став Вулканом или Этной,Хотел бы из груди я вырватьИ разорвать на части сердце.Какой закон и справедливостьИ разум могут у людейТакое право отнимать,Такое сладостное право,Какое дал Творец ручью,И рыбам, и зверям, и птицам?Pозауpа
И страх и жалость пробудилиВ душе моей его слова.Сигизмунд
Меня подслушивает кто-то?!Клотальдо, ты?Кларин
Скажи, что да.Розауpа
О, нет! Страдалец здесь (увы!).То он в ущелии холодномУслышал жалобы твои.Сигизмунд
В ущельи в этом и умрешь.О горестях моих ты знаешь;Но ты о них не должен знать;Ты слышал; этого довольно,Чтоб разорвать тебя на частиМогучими руками.Кларин
Я,Увы! я глух, не мог я слышать.Розауpа
Коль ты от женщины рожден,К твоим ногам упасть довольно,И ты помилуешь меня.Сигизмунд
Твой голос мог меня смягчить,И я невольно уваженьемК тебе проникся. Расскажи,Кто ты и как сюда попал?Немного знаю я ваш мир,Ведь это башня колыбельюМоей была и будет гробом;Со дня рожденья моего(Не знаю, счесть ли то рожденьем?)Я вижу дикую пустынюИ в ней живу, как мертвый зверь,Скелет, подобье человека {3}.Хотя из всех людей донынеЯ говорил с одним, которыйО всех моих страданьях знаетИ от которого узнал яКой-что о небе и земле,Хотя, чудовище для всех,Я человек среди зверейИ дикий зверь среди людей,Хотя учился обращеньюЯ у зверей и птиц пустыни,И только милых, ясных звездЯ наблюдал круговороты {4},Однако ты мое страданьеОбычной горечи лишил,Ты, восхищенье глаз моих,Восторг ушей. Ты каждый раз,Когда взгляну я на тебя,Меня даришь блаженством новым.Чем больше на тебя гляжу,Тем больше хочется смотреть;Мои глаза больны водянкой,Их жажда будет бесконечна,Они погибнут от питьяИ все же пьют. И я погибнуС восторгом, глядя на тебя.Смотреть я буду и умру.Лишаюсь сил я и не знаю,Что станется со мною, еслиТебя не буду больше видеть?Твой ясный взор приносит смерть,А если ты уйдешь отсюда,Наступит нечто хуже смерти,Ужасней бедствий и страданий;Наступит жизнь! Свое мученьеМогу я так определить:Несчастному оставить жизнь —Ведь это смерть послать счастливцу {5}.