– Будет жаль, если Док не вернется… – говорит Герман, присаживаясь на койку.

– Так иди с ними, – предлагает кто-то, со своего места я не вижу, кто именно.

– Рот завали.

– Успокойтесь оба, – вмешивается Роман, ему лет пятьдесят, он здесь с самого начала, и можно сказать, верхушка власти.

У всех групп выживших есть лидер, тот, кто отвечает за принятия трудных решений, кто указывает путь. Тот, кто видит общую цель и может контролировать остальных. Без его участия ничего не решается.

И я напрягаюсь.

– Все мы боимся попасть к захватчикам, кто знает, что они делают с людьми, – продолжает Роман, – Но ты прав, нам придется выбираться на поверхность, если твоя идея сработает, мы сформируем отряд, если нет…

– Мы будем просто пушечным мясом? – Марк тушит бычок о консервную банку, и откидывается на спинку стула, – Я прав?

– Да, – просто отвечает он, не моргнув глазом, – Оружия у нас немного, сами понимаете, у нас дети…

– Но пара пистолетов у вас найдется? – спрашиваю я.

– Пара найдется, – соглашается Роман, усмехнувшись.

– Спасибо и на этом, – я поднимаюсь на ноги, и Марк делает тоже самое, – Выдвигаемся сегодня ночью.

– Ты вату не катаешь, – хмыкает Роман.

– Лучше разобраться с этим сразу.

В полной тишине, мы идем по вагону. Из кухни плывет запах вареной капусты. В небольшой комнатке, огороженной листами фанеры, помещается маленький стол с газовой плиткой, покосившийся от старости шкаф, с разложенной внутри утварью, поржавевшая раковина и круглый затертый коврик.

– Любая непродуманная мелочь может стоить нам жизни, – нарушает молчание Марк и бросает на меня внимательный взгляд.

– Я знаю.

– Хорошо.

Марк так же, как и я, надеялся только на себя, и привык к осторожности. Может быть, поэтому мы до сих пор оставались в живых. Его родители погибли в автокатастрофе за год до Вторжения. Он воспитывал Захара сам, другие родственники не захотели брать на себя такую ответственность. Ему пришлось бросить университет, и устроиться на работу.

Марк рассказал мне об этом в полуразрушенном сарае, где раньше держали скот. Обстановка не располагала для душевных разговоров. Нещадно воняло разложившимися трупами животных.

«Им повезло, что они не дожили до этого дня, моя мама бы сошла с ума, увидев, где нам приходится прятаться».

Сейчас мы делим крохотное помещение на троих, практически в самом конце поезда. Как только я отодвигаю штору, Захар спрыгивает со второго яруса своей кровати и бросается ко мне.

– Кирилл! – кричит он, я поднимаю его в воздух, и мальчик заливисто смеется.

За два года Захар заметно подрос, но все равно, остается чересчур худым и маленьким.

– Сегодня мы видели самую настоящую змею, – он разводит руками и показывает ее размер.

– Такая большая?

Он кивает.

– Белла сказала, что это уж.

– Ну, если Белла так сказала, – насмешливо протягивает Марк, заходя следом за мной.

– Дядя Валера предложил ее приготовить, но она жутко воняет, – Захар смешно морщит нос.

– И? – улыбаюсь я.

– Теперь она висит на кухне колбаской.

– Колбаской? – я приподнимаю бровь.

– Белла отрезала ей голову.

– Не я, – она появляется на пороге, и я ставлю Захара на пол, – А Валерка, я только держала детей на безопасном расстоянии.

Она переводит напряженный взгляд с меня на Марка.

– Может, пойдешь, поиграешь? – обращаюсь я к мальчику, – Наверняка, ребята тебя заждались.

Как только он выбегает из комнаты, Белла рассерженно поворачивается к нам.

– Это правда?

– Что именно? – Марк достает два рюкзака, и кладет их на кровать.

– Это, – она выразительно смотрит на сумки, – Вы идете на поверхность вдвоем!

– У нас есть план, – сдержанно отвечает мой друг, на самом деле его нет, но я решаю благоразумно промолчать.

– План? – смеется Белла, – Два пистолета против армии инопланетян? – уточняет она.

– Типа того.

– И чья эта идея?

Мы оба молчим.

– Два идиота, – вздыхает Белла, и убирает со лба каштановую челку, – И что я ему скажу, если вы не вернетесь?

– Пали смертью храбрых, – бурчит Марк.