Добредя до окна и без особого интереса выглянув наружу, я рассчитывал узреть какого-нибудь бродягу и услышать триумфальный комментарий Серафима, вроде: «Вот он видишь?! Срёт, не снимая штанов! Это точно не человек!», но вместо этого я увидел двухэтажное каменное здание с треугольной крышей и величественными каменными ступенями, ведущими к огромной двустворчатой двери. Состояние здания было плачевным: крыша проржавела, стёкла в окнах разбиты, с рам облезла краска, штукатурка, выкрашенная когда-то белой краской, местами обвалилась со стен. Над дверью разместился величественный горельеф, изображающий голову козы, внимательно смотрящей на всех, кто входил в двери, а под головой выступала надпись: «Руки к небу поднимая – к тебе взываю».

— Что это? — удивлённо спросил я, даже немного отрезвев. Этот необычный горельеф…

— Храм старой веры, — с тоской сообщил старик. Взгляд его с любовью и грустью разглядывал здание, словно он смотрел не просто на каменную постройку, а на надгробье собственного ребёнка…

— Когда-то там велись службы, — продолжил старик, глаза его по-прежнем смотрели на заброшенную постройку, словно черпая из неё воспоминания. — На них не читали молитв и не просили милости у богов. Люди собирались там и вместе решали свои проблемы. Помогали друг другу — не давая милостыни, но указывая на возможные решения проблемы и пути исправления своих ошибок.

Я был настоятелем этого храма. А теперь… Теперь там просто помойка, где спят бродяги.А люди снова молятся богам, умоляя их быть милостивыми, дать им прощения, дать еды, дать сил, дать здоровья… Эти люди снова перестали быть творцами своего будущего и будущего всего человечества, превратившись в рабов — существ второго сорта, живущих в тени величия своих богов… Это может показаться тебе неважным, но это то, что разрывает моё сердце каждый день и каждую ночь…

Старик оторвал взгляд от храма и резко отвернулся от окна. Глаза его были мокрыми.

— История, которую я тебе рассказал не совсем правильная, — продолжил он. — Её часто рассказывают именно так, но лишь немногие знают её другой. Люди забыли, что значит текст, написанный над нашим храмом: «Руки к небу поднимая — к тебе взываю».

Боги решили уничтожить нас самым гуманным способом: вознеся себя над нами, вынудив видеть великих всемогущих создателей в них и лишь глупых слабохарактерных рабов в самих себе. То, что делает нас великими, что давало нам силу, обернулось грехом и проявлением слабости. Желание сделать из нас добрых богобоязненных существ, стыдящихся своей природы, привело не ко всеобщему благу, а к концу человеческой расы. Из живых, сложных, потрясающих существ мы стали просто растениями — красивыми цветами без какой-либо внутренней глубины.

Но среди богов нашёлся один единственный, кто полюбил нас. Полюбил всем сердцем. Любил такими, какие мы есть, со всеми нашими недостатками, в которых он видел лишь достоинства. Он любил каждого из нас вне зависимости от наших поступков. Он плакал над каждым плохим поступком, но не переставал нас любить, он был бесконечно счастлив каждому нашему доброму делу, но любовь его не становилась сильнее — он и так любил нас настолько сильно, насколько это возможно. Он не поощрял благих дел и не стыдил за плохие, он просто любил нас, видя в человеке самое великолепное существо из когда-либо существовавших, и ставил нас выше себя и подобных ему.

И за это он был наречён дьяволом… Другие боги хотели, чтобы его имя, его деяния, всё, что с ним связано — ассоциировалось со злом и ужасом. Его имя должно пугать, его поступки быть противны каждому, он не должен иметь власти над человеком и его разумом, над человеком должны править лишь настоящие боги, желающие сделать их совершенными, идеальными, смиренными…

— То есть, в этом храме… Вы служили дьяволу, я правильно понял? — уточнил я на всякий случай.

— В этом храме не служат, — резко ответил старик, полоснув меня сердитым взглядом. — В этом храме люди решают свои проблемы. Это место, где человек осознаёт своё величие. Место, где он видит настоящего бога – самого себя.

Какое-то время я молча смотрел в окно, разглядывая храм и размышляя над историей старика… В финальной части ей удалось-таки заинтересовать меня, и я был почти готов усомниться в том, что этот старик совсем уж выжил из ума. Да, это явно не более чем очередная из бесчисленного множества других религия, но подход… Концепция, в которой богом представал сам человек, показалась мне довольно необычной и даже любопытной. Странно, что она не получила широкого распространения, ведь за возможность считать себя богом в Северной Столице подерутся многие толстосумы: когда ты несметно богат и обладаешь непомерной властью, что может быть более желанным, чем возможность окончить своё «социальное возвышение» принятием самого высокого титула: права называться господом богом…

— Почему все люди вокруг покрыты какими-то жуткими волдырями? — спросил я, решив сменить тему. Да, концепции людей-богов удалось меня заинтересовать, но не настолько, чтобы я захотел продолжать о ней слушать и позволить этому старику пытаться и дальше завербовать меня в свою паству.

— Потому что на них наслали проклятие, — ответил старик, помрачнев ещё больше. — Все они гниют заживо. Кто-то быстрее, кто-то медленнее…

— Проклятье? — нахмурился я.

— Дар, — уточнил старик. — Дар, несущий им погибель. С момента прихода проклятья, они молились разным богам, а многие молятся и до сих пор, но боги не спешат на помощь… Некоторые же вспомнили об учениях Храма старой веры, извратив назидаемые ею принципы, и теперь пытаются решить проблему своими силами, вешая каждого, на чьём лице нет следов проклятья... Эти отчаявшиеся люди уверены — если они убьют того, кто применил Дар — проклятье исчезнет. Но это не так…