Лишь потому, что Эвелина не сердилась, или, вернее сказать, еще не дошла до этой точки в своем горе, не означало, что Райли Конти должен был достигнуть этого уровня с той же скоростью, что и его дочь.

Лили пожала плечами.

— Я думаю, что понимаю его гнев.

— На Терранса? — спросила Эвелина. — На Синдикат? Я не знаю, в этом просто нет смысла.

Для Лили это имело смысл. Она долгое время ненавидела Синдикат, после того как он забрал жизни ее родителей. Она не была уверена в том, насколько Синдикат был ответственен за смерть Миа, если вообще был, но, вероятно, это все, так или иначе, сводилось к чему-то, связанному с мафией.

Дэмиан прислонился к дверному проему, отделявшему частную комнату от главного зала церкви. Он слегка улыбнулся Лили.

— Уже скоро начнется, милая. Они лишь ждут пару людей, которые опаздывают.

Лили кивнула.

— Еще несколько минут, хорошо?

— Конечно.

Эвелина шмыгнула носом, когда Дэмиан вышел.

— В последние дни он много времени проводит рядом с тобой.

— Да, наверное, так и есть, — пробормотала Лили, в большей степени себе самой, чем своей подруге.

По правде говоря, Лили не возражала против постоянного присутствия Дэмиана. Это давало ей шанс узнать мужчину вне неловких обедов с людьми, которых ни один из них не мог выносить, и того, что он мог сотворить с ней в своей постели. Хотя они больше не трахались после того первого раза.

— На днях я слышала, как он говорил с кем-то по телефону насчет убийства Полетти или что-то такое, — сказала Лили. — Думаю, он использовал слово «месть». Это действительно так?

Эвелина поморщилась.

— Да.

— Что я пропустила?

— Я знаю столько же, сколько и ты, Лили.

Замечательно.

Неведение было блаженством.

Эвелина вновь разрыдалась, еще больше испортив свой макияж.

— Прости, я не должна была ничего говорить, — сказала Лили, стирая испорченный макияж с лица подруги.

— Ты не сказала ничего такого, чего бы я не знала. — Эвелина посмотрела в ту сторону, куда ушел Дэмиан. — Он много наблюдает за тобой, Лили.

— Неужели?

Лили не замечала. Всю прошлую неделю она была так сильно занята, пытаясь развлечь Эвелину и одновременно работать над деталями свадьбы, что ее внимание было сильно отвлечено. Она полагала, что может насладиться днем своей свадьбы, ведь такое будет лишь раз в ее жизни, и приняла решение самой сделать все, как ей хочется, и не позволять кому-то выбирать за нее.

Эвелина с Абриэллой во многом помогли. Даже со всей этой… неразберихой. Лили была благодарна им за это больше, чем могла выразить словами.

— Много, — тихо повторила Эвелина. — Я знаю, что ты не согласна выходить за него замуж и все такое.

— Я не против него, — призналась Лили. — Но мне не нравится все остальное и не знание причины этого.

Эвелина кивнула.

— В этом есть смысл.

— Мне повезло.

— Потому что ты нравишься ему?

— Потому что мой брат достаточно позаботился о том, чтобы выбрать того, кого я не смогу ненавидеть, — сказала Лили, наконец-то начиная осознавать это.

— Дино всегда был таким хитрющим.

Лили рассмеялась, но быстро успокоилась.

— Думаю, достаточно этого? Давай поговорим о чем-нибудь другом.

Эвелина покачала головой.

— Нет, так хорошо. Я не хочу больше плакать.

Лили взяла подругу за руку и крепко сжала ее. Это было лучшее, что она могла предложить Ив.

— Я рядом.

— Я знаю…

— Ты! — раздался из зала сердитый и злобный крик.

Лили вздрогнула от желчи и жестокости, содержащихся в одном простом слове. Она отпустила руку Эвелины и выглянула из комнаты, чтобы увидеть мужчин и женщин, выходящих из главных дверей церкви.

Терранс Трентини стоял вместе с дядей Лили и другими мужчинами, которых она не узнала. Он высоко поднял руки вверх и низко склонил голову. Босс Синдиката был одет для похорон, как и его внуки. Абриэлла, Алэсса и Джоэл молчали, но было очевидно, что они чувствовали себя некомфортно, отступив назад из-за крика. Райли Конти стоял в нескольких мерах от них, его лицо покраснело, а руки были сжаты в кулаки. Все его тело сотрясала дрожь. Горе, которое он, должно быть, чувствовал, волнами исходило от него.

— Ты, — вновь прошипел Райли.

Эвелина встала позади Лили в дверном проеме, на ее лбу образовалась морщинка.

— Видишь, он так зол.

Лили промолчала. Адриано сделал шаг в сторону отца, протянув руку. Райли отмахнулся от своего сына, пальцем указывая на Босса, с ненавистью произнося слова:

— Ты ублюдок! Я не хочу, чтобы ты был здесь. Мы не хотим, чтобы ты был здесь. Я никогда…

— Райли, перестань, — сказал Томмас.

— Заткнись, — рявкнул Райли, повернувшись обратно к Террансу. — Я попросил тебя лишь об одной единственной вещи, Терранс. Одной!