— Ну что, маги, – говорит степенно Мельхиор. – Готовьте свои дары. С чем ты пришел, Каспер?

— Я подарю младенцу шкатулку с золотым песком. Его намыли в Альпах наши дойчи.

— А я принес колбу с миррой, – говорит Валтасар. – Эту драгоценное масло добывают наши эфиопы, а используют женщины при воспалении влагалищ, желая быть всегда приятными мужчинам.

— Зачем непорочной деве это средство? – рассердился Мельхиор. – Да и дары наши предназначаются ребенку….

— Миррой можно полоскать рот от воспаления десен, – торопливо говорит Валтасар. – А также мазать им лишаи – дети ведь часто их где-то подцепляют!

— Ну, хорошо, – смягчился Мельхиор. – Я же принес мешочек с ладаном. Эту смолу добывают наши арабы в горах Омана. При ее поджигании образуется ароматный дым, который возносится высоко вверх и может достигать ноздрей Бога. Бог приходит от него в хорошее настроение и обращает свой взгляд на воскурителя ладана. В этот благоприятный момент можно просить Бога об исполнении своих желаний.

— Это хороший подарок, – дружно говорят другие маги. – Но надо все же узнать, мальчик ли у нее родился? Царь Ирод требовал наградить мальчика и обещал присовокупить свой подарок….

— Так идем вниз, – опять слегка рассердился Мельхиор. – Там все и узнаем.

Внизу они оглядываются по сторонам в поисках Марии.

— Вон она в ясли забилась, – подсказывает опять тот же бас из числа зрителей.

— Здравствуй, дева непорочная, – кланяются маги, а Мельхиор говорит:

— Не бойся нас. Мы знаменитые астрологи из разных концов мира. Нам было сообщение от Бога о рождении будущего царя иудейского, и мы пошли сюда, руководимые путеводной Вифлеемской звездой, которая привела нас вот в этот вертеп. Скажи, мальчик ли у тебя родился?

— Мальчик, – обреченно говорит Мария.

— Мы очень рады, – радуется за всех Мельхиор и продолжает:

— Прими дары наши своему сыну и будущему царю Иудеи.

— Вот золото, – говорит Каспер. – Обменяешь его на деньги и живи дальше без забот: все для тебя будут делать другие люди.

— Вот мирра, – говорит Валтасар. – Лечит от многих болезней. Подробности от людей узнаешь.

— Вот ладан, – говорит Мельхиор. – Воскуришь его в тяжелый момент, и Бог выслушает твою просьбу, а главное ее удовлетворит. Но это еще не все: царь Ирод обещает наградить твоего сына по-царски.

— Знаем мы уже, что такое царская награда, – отвечает скорбно Мария. – Колья вокруг его дворца пустуют редко. Среди голов, эти колья украшающих, некоторые принадлежат людям из нашей деревни, вся вина которых состояла в том, что они растерялись в Иерусалиме и вовремя не поклонились проезжавшему мимо Ироду.

— Вай, вай, – испуганно говорит Валтасар. – Я не поеду обратно через Иерусалим.

— И я, – говорит Каспер.

— Пожалуй, вы правы, – соглашается Мельхиор. – Поедем сразу в Дамаск. Прощай, Мария, пестуй своего сына и да пребудет с вами милость Божья.

Но никуда они не уходят, а кланяются вместе с Марией своим товарищам под их рукоплескания.

После этого тематического показа в ход пошли обыкновенные шуточные выступления: практически цирковой номер нарочито унылых артистов, длинного и низкорослого (Пат и Паташон – так определил их Макс), балетный танец в настоящих пачках и пуантах (притом что танцевали мужчины под неумолчный смех зала!), скабрезная песенка "мужа и жены" с игривыми толчками бедрами и попами и тому подобные репризы…. Вдруг заиграла экзотическая музыка (отдаленно похожая на индийскую) и на середину вестибюля выбежала Анна Мориц, замотанная в какие-то цветные шали и покрывала.

— Представьте милые мужчины, что перед вами выступает Мата Хари! – громко сказала она и приступила к танцу. Его основой стало чередование раскачивания станом и плавных вращений, а сутью – снятие бесконечных покровов медленными дразнящими движениями. Но вот их стало совсем мало и при снятии очередной шали жадным мужским взглядам предстал обнаженный женский торс, прикрытый в районе грудей газовым шарфом. Но Анна продолжила танец, сняла покров с бедер и стала подставлять под взгляды свои стройные ноги и достойные похвал ягодицы (пах ее был прикрыт расшитым бисером шелковым треугольником, держащемся на цепочке, обвивавшей стан). Мужчины горячо захлопали, Анна же сорвала с груди и шарфик, мотнула титечками и побежала вверх по лестнице, волоча за собой покрывала, но не спеша их накидывать. Наградой ей стала буря оваций, в которой принял горячее участие и наш бывалый попаданец.

Его номер был в программе выступлений последним. Он переоделся в гримерной в сценический костюм (узкие расклешенные к щиколотке брюки белого цвета и желтую парчовую рубашку), взял загодя приготовленный граммофон и стал спускаться по лестнице в вестибюль. Заведя граммофон, он опустил иглу на записанную для себя пластинку и, пока игла добиралась до звуковой дорожки, повернулся к публике и сказал:

— Эта песня посвящается всем людям мира – независимо от их расовой принадлежности.

А необыкновенная для этого времени бодрая ритмичная музыка уже пошла, и он запел знаменитый шлягер Африк Симона, приплясывая и пританцовывая в его стиле: