– Можно получать знания и держать их при себе. Молча. Твоим сверстникам не понять всего того, о чём ты говоришь. У них гормоны скачут, и вся жизнь на первозданных инстинктах. И если ты думаешь, что через три года они изменятся, то ошибаешься. На базе всё станет куда хуже. Жизнь на базе значительно жёстче жизни в академии. Здесь у вас неполная изоляция, разрешены межполовые отношения. Не обязательно сексуальные, но парни, по крайней мере, могут дружить с девушками. Все парни, кому ничего не досталось здесь, приходят на базу, где их содержат в более агрессивных условиях и в наибольшей изоляции. Да ещё и их постоянно изматывают, злят. Казармы общие и повсюду соблазны. Парни на базе постоянно злые, хотят только драться и спариваться. Данная система воспитания рассчитана на то, что агент Укуса должен уметь себя контролировать даже в самых жёстких условиях жизни. Но в любой системе есть прорехи, к сожалению. Я тебе говорю по своему опыту – не нужно девушке сержантом становиться…

Я помолчала, жуя свой язык. А потом посмотрела на полковника.

– До Ваших слов я не стремилась к сержантскому званию. Я просто не хотела показывать плохие результаты. Но теперь… я преследую цель – стать сержантом.

Полковник моргнул, уставившись на меня. Потом засмеялся, качая осуждающе головой.

– Спасибо за советы, – бросила я, пятясь назад. Я собиралась уйти, но полковник меня остановил.

– Селин, – он цыкнул моё имя.

Остановившись, я скрестила руки на груди, а полковник умолк, поглядывая на меня как…

– Хотите сказать, что я дура?

Он улыбнулся, сверкнув орехового цвета глазами.

– Ты – женщина, – сказал он с толикой обречённости, но восхищения в этом утверждении было больше.

– То есть дура, – брякнула я.

– Нет, – заверил он, тихо посмеиваясь. И, видимо, поняв, что я не отступлюсь, решил сделать всё, что было в его силах для облегчения моей участи. – Бег, отжимания, подтягивания, приседания, пресс. Метод тренировки простой – нет предела совершенству. Если ты сегодня можешь пробежать один час, завтра пробеги полтора, потом два. И так во всём. Постепенно задирай планку выше. И в то же время, если ты, к примеру, решила сделать сегодня тридцать отжиманий, но у тебя не выходит, то не нужно себя насиловать. На увеличение иди постепенно, не заставляя себя. Иди до тех пор, пока не поймёшь, что больше никак не сможешь. И когда поймёшь свой окончательный максимум, ты должна делать его каждый день и ни в коем случае не снижать ни одного пункта. Даже когда тебе плохо, тяжело, ты устала, или у тебя нет времени, ты должна сделать свой максимум. Иначе все полетит к чёрту. Один раз решишь – не сегодня и расслабишься, больше не сможешь повторять каждодневные тренировки.

Я ничего не ответила, благодарно улыбаясь. Уилл немного переждал, словно бы не хотел этого говорить:

– Мне надо идти.

Я не стала его останавливать ни в тот день, ни в другие дни. И не спрашивала, что именно произошло – кто и что сказал или сделал, почему всё так. Мы оба знали, что произошло, но, предпочли не говорить об этом. Мы делали вид, что всё нормально. «Мы просто общаемся – ничего такого» было отговоркой не только для окружения, но и для нас самих. Мы виделись почти каждое утро, когда я тренировалась, а полковник выходил курить. Но и в другое время порой сталкивались. Последующие три года мы тщательно следили за целомудренностью наших разговоров. Старались не давать повода для слухов, не проводили часы вместе. Просто порой сталкивались, говорили минут пятнадцать и расходились. Уилл всегда был инициатором окончания разговора, он всегда ограничивал наше время. Я полюбила полковника с первого взгляда, даже раньше. Это не было подростковым увлечением, я знала это с самого начала. С каждым днём, с каждым годом моя любовь к нему становилась только сильнее. По большей степени, я не страдала от своей любви к нему, порой казавшейся безответной. Но иногда, конечно, бывало – пробирало до костей, разрывало душу в клочья. От его случайных прикосновений кружилась голова, сводило судорогой всё тело, от его взгляда закладывало в ушах. И порой хотелось всё решить – обрезать, сжечь мосты. Он не отталкивал меня и не подпускал ближе. Иногда накрывало и раздражало! Я психовала. Но всё это было минутными психозами. В остальном, он лишь делал мой мир лучше. И даже несмотря на душевные муки, я не страдала от любви к нему… по большей степени. Душевная боль такого рода – это то, отчего хочется избавиться и так не хочется этого делать. Боль – следствие жизни. Пока ты чувствуешь боль, ты живой! Он не притронулся ко мне за три года и даже не намекал на что-либо. Даже в разговорах он не пошлил. Уилл не слонялся по территории академии постоянно, пропадал на недели, порой на месяц. Работа на базе для командиров есть всегда, но они могут подменять друг друга на выходные и отпуска. Уилл часто покидал базу на несколько дней, а в августе мы оба покидали Центр на весь месяц. Это были самые ужасные, сложные три месяца моей жизни. Три августа… Я не знала, где он, с кем, что делает. И меня это изводило…

1 сентября 2005 года…

Вход на базу в семь утра. Медосмотр включает в себя общий осмотр, опрос, выявление возможных проблем со здоровьем. В восемь утра вводная речь генерала о том, что всем нам и без того давно известно. Общий сбор на центральной тренировочной площадке в девять утра. В числе сорока участников роты я не гнушаюсь первого ряда, но в углу. Напротив нас располагаются командиры – полковник Руссо и капитан Оливия Браунинг. Женщина тридцати пяти лет на вид с заплетёнными в хвост светлыми волосами. Командиры не носили формы на базе, несмотря на то, что имели официальные армейские звания, но и в джинсах расхаживать себе не позволяли. Они были в футболках и болоньевых штанах с множеством карманов. Лишь сегодня я впервые вижу полковника Руссо. Строгого и дисциплинированного, прошедшего огонь и воду, но от того не разучившегося сопереживать. Его красивые глаза – в них поблёскивала боль утрат, потерь и разочарований. Боль живёт в нём так давно, что он счёл её своим лучшим другом. Боль и одиночество. Он одинок, несмотря на то, что почти всегда окружён толпой. Сегодня его укрывала маска строгости и хладнокровия. По его выправке и выражению лица было сразу видно – он военный. Несмотря на военные звания и некоторые уставы, местные командиры вели себя не совсем так, как должны на военной базе. Не было такого, знаете, «Вы все – куски дерьма!». Полковник заговорил первым, представив Оливию и себя.

– С сегодняшнего дня вы не учащиеся академии, вы – рядовые, – сказал Руссо. – Вы все уже укомплектованы в одну роту, ваш непосредственный руководитель – капитан Браунинг. Сегодня не будет занятий, но это не значит, что вы будете отдыхать. В первый день на базе проверяется ваша индивидуальная норма – это значит, что с вас никто не требует бежать дольше, чем вы можете, и прыгать выше своей головы. Но существуют минимальные нормативы, и если вы не дотянетесь даже до них, то вам будет тяжело здесь последующие двадцать месяцев. Сразу предупреждаю, капитан выделяет самых слабых в первый день на базе, и на всё время обучения они становятся её страстью, – полковник поменялся в лице, нарочито мило разулыбавшись, – единственной любовью, за которой надо бежать и подначивать.

Оливия не проявила видимых эмоций на высказывание полковника, но я увидела усмешку в её глазах. А Уилл на мгновение притих, глянув на неё. Вытянул губы трубочкой и причмокнул.

– В этой роли она весьма криклива, – заверил он, – и истерична. Так что, если вы сами не застрелитесь через месяц другой, то, как минимум, оглохните. И возможно немного сойдёте с ума.

Оливия цокнула языком, смирив полковника пренебрежительным взглядом. Уилл в ответ беззвучно заржал, нарочито вытаращив глаза и качнув головой. Но это действо было мимолётным, почти неуловимым для кого-то, но не для меня.

– Стоит упомянуть о том, что дополнительные баллы присуждаются не только за скорость, но и за качество выполнения того или иного упражнения. К примеру, делая приседания, лучше сделать десять раз, как полагает – с прямой спиной и, не отрывая пяток от земли, чем двадцать раз, как попало – скрючившись пополам. В течение следующих пяти часов капитан будет объявлять упражнения, которые вы должны выполнить. Ещё раз повторяю – делайте так, как умеете и сколько можете, но стремитесь к наилучшему результату. В два часа – у вас перерыв в один час…