– Всё, мам, – я раздражённо вздохнула. – Спасибо, что приехала, привезла мне вещи и промыла мозги. Мне как раз этого не хватало, честное слово!

С недовольной физиономией мама цокнула языком, чувствуя себя немного неудобно, но в то же время не находя нужным извиняться. Я забрала свою сумку и ушла. Вот такие странные у нас отношения. Мы говорим на взрослые темы совершенно спокойно уже около двух лет. Я на неё не злюсь – никакой матери не понравится, если сорокалетний (или около того) мужик клинья подбивает к её пятнадцатилетней дочери. Но всё же не хотелось с ней общаться сейчас…

***

Мама приезжала в пятницу, а в понедельник утром заявился отец. Тогда мне сразу стало ясно, что мама ему рассказала всё, что знает сама, и начался кипиш! Потому что иначе он не приехал бы. Уже уезжая в Центр, я знала, что мама приедет через две-четыре недели, а папа, скорее всего, ко дню рождения – в конце октября. Поймите меня правильно, отец он хороший. Он всегда был ко мне добр, но не слишком. Ему нельзя было сесть на шею и вертеть им, как хочешь, но и поощрять любые мои начинания и победы он не забывал. Он занимался со мной с раннего детства, разговаривал, учил и воспитывал, баловал и помогал советами. Даже после развода с мамой он частенько звонил, приходил, периодически дарил подарки и приглашал в кафе или в кино. В общем, он не из тех отцов, кто забивает на своих детей. И не из тех, кто после развода перестаёт с ними общаться, будто они вдруг перестали быть его детьми. Как отец он идеален! Разве что, у него не всегда было время, но он всё равно старался его выкроить для меня. Я точно знаю, что если у меня будут серьёзные проблемы, то он пригонит с другого конца света, даже если там война и без него все помрут! Но просто так гонять каждый месяц сюда он не стал бы – достаточно и звонков. Он не из тех, кто будет навязывать свою заботу. Это материнская участь – ведь это мама всегда и еду тебе на работу приготовит и вещи постирает, зашьёт дырки в одежде, даже если ты здоровый сорокалетний лось!

Папа младше мамы на два года и старше Уилла на четыре. Не качок, но подтянутый, высокий и красивый мужчина. Даже смазливый. Короткие тёмно-русые волосы. Он из тех людей, кто может сойти как за тридцатилетнего, так и за сорокалетнего мужчину. Если видеть его со спины, то можно решить, что ему тридцать лет. Но на лице и в глазах-хамелеонах читался возраст. У него нет каких-то, не знаю, как сказать… старческих замашек. То есть он – энергичный, весёлый и молодой душою, и, думаю, он останется таковым ещё многие годы. В повседневной жизни носит джинсы и кожаные куртки. Так и сегодня, он был в джинсах, кожаной куртке и кроссовках. Ещё до начала занятий я получила от папы смс с просьбой подойти в центральный сквер. Когда я прошла через врата, то увидела его с Уиллом неподалёку. Они что-то оживлённо и весело обсуждали.

Я подошла к отцу со спины: Уилл замолчал первым, кивнув на меня. Папа меня приобнял, поцеловав в висок.

– Ты чего приехал? – спросила я не грубо, как могло бы показаться.

– Ну, – отец пожал плечами. – А что я не могу навестить дочку?

– Нет. Ты приезжаешь, только если что-то случилось.

– Не только, – слегка оскорбился он.

– Ещё если я тебя попросила. И по праздникам. У меня день рождения только в конце месяца… – Я придирчиво пригляделась к отцу. – Ты перепутал день? Или меня спутал… со своей внебрачной дочерью.

Поводив языком по щеке, отец саркастично чавкнул.

– Смешно, – сказал он с каменной физиономией. Я уставилась в небо, беззвучно смеясь. – Это мамины шуточки, – фыркнул папа, разъясняя ситуацию полковнику. – Из серии – у тебя по одному ребёнку на каждый месяц.

– Коллекционер, – хохотнул полковник. Отец саркастично закивал. – Вы поэтому… разошлись?

– Отчасти, – причмокнул отец, кивая. – Для развода, как правило, нужно несколько причин. Так вот я частенько чувствовал себя чужаком в своём доме. Поскольку моя жена редко звала меня по имени…

– А как, интересно, она тебя звала?

– Ну, типа… «Эй, сосед? На тебя ужин готовить?» – Уилл прыснул, смеясь про себя. – Ещё она звала меня «попутчиком», «гостем»… в общем, своими кличками Шен пыталась намекнуть мне на то, что я – нечто непостоянное в её жизни. А ещё… – заговорчески прошептал отец, поддавшись немного на Уилла. – Мне кажется, что она меня одурманила и украла моё семя.

Уилл надулся от беззвучного смеха, в то время как я иронично покачала головой, косясь на папу.

– А что? Мы ведь с ней оба были под временной стерилизацией! – настоял папа. Данной процедуре поддаются все агенты Укуса при поступлении в Центр. Это что-то вроде прививки, защищающей от незапланированной беременности и некоторых венерических заболеваний. Её надо периодически обновлять, но агент всегда может отказаться от ревакцинации или же попросить снятия стерилизации, чтобы завести ребёнка.

– Если ты был стерилизован, то начерта ей твоё семя красть? – не понял Уилл. – Она могла снять свою стерилизацию и забеременеть от кого угодно.

– Вот! – радостно тыкнула в Уилла пальцем отец, отчего тот даже вздрогнул. – Видишь? – обратился ко мне папа. – Я ведь говорил, что так любой человек подумает, не только я!

Я устало закатила глаза, качая головой:

– Сколько можно уже? Ты говоришь об этом заговоре последние десять лет! Ты так часто говоришь об этом, что я провела тест ДНК два года назад!

– Параноик! – выдал Руссо, заржав.

– Твоя стерилизация была недействительна на момент зачатия! – доказывала я.