– Не возникнет, - пропыхтел я разгорячёно. – Всё схвачено. Проблема только с героями, если вдруг что-то пойдёт не по плану. Да с некоторыми личностями.

– Бог Скверны, - выдохнула Клирия, попав в точку.

– Верно. Нехорошее предчувствие у меня, и Элизи подкинула мне не самые приятные мысли для размышления по этому поводу.

– Предатель, - пробормотала Клирия, а в следующее мгновение вытянулась и звонко вскрикнула, а потом ещё и ещё раз, пока её не отпустило. Я кончил практически сразу за ней, после чего придавил её собой к кровати, чувствуя под собой мокрое разгорячённое тело. Она тяжело и горячо дышала мне прямо в ухо. Всё её лицо было мокрым, а чёрные волосы прилипли к её лбу. Да, сейчас Клирия была сексуальна, хоть и хлестала своей аурой во всю мощь.

– Да, предатель. Я тоже так думаю, - выдохнул я и поцеловал её.

Не то что бы я хотел целовать её, просто настроение располагало. Клирия ответила мне с язычком и очень слюняво. А потом я укусил её за язык, и не дал его вытащить из моего рта, отчего Клирия хмурилась, пыжилась, но ни вылезти из-под меня, ни вытащить свой язык, не могла. Так и лежала подо мной, немного мыча, пока я её не отпустил.

– Очень смешно, Патрик. И… опять? Ты очень неугомонен, - с осуждением посмотрела она на меня, чувствуя, как её вновь начинает наполнять.

– Да чот потянуло тебя хорошенько выебать за всё плохое, Клирия, - спокойно ответил я. – Не рада?

– О нет, я нахожу это приятным, лежать вся мокрая, обнявшись с таким же мокрым партнёром по сексу, который, к тому же, отец моих детей. Я бы соврала, если бы сказала, что меня это не заводит. Только на этот раз попрошу быть немного пожёстче, грубее и сильнее.

– Да ты звучишь как какая-то шлюшка.

– Каждый человек в душе, что познал секс, немножко шлюшка, - ответила она невозмутимо. – Так что пожалуйста, будь погрубее со мной.

И я грубо выебал Клирию. Так, что она потом визжала в подушку от оргазма, сотрясаясь всем телом.

Эви сидела в своей комнате в одном из больших глубоких и тёплых кресел, что стояли перед окном, с кружкой чая. Казалось бы, ничего не изменилось, однако теперь она не чувствовала себя как дома. Словно этот самый дом у неё и отобрали. Ведь…

– Здесь теперь главная не я… - выдохнула она тихо в пустоту комнату, погруженной во мрак. Только луна была единственным источником света здесь.

Странные и противоречивые чувства охватили её. И Эви, не в силах им сопротивляться, просто позволила этим чувствам полностью захватить её. Оттого она сейчас сидела одна-одинёшенька, подавленная, чувствуя, что её обокрали. Из-за этого она не сразу обратила внимание, когда в её комнату вошли. Лишь голос вывел её из состояния подобного трансу.

– Эвелина… Эви… Я… я хотела сказать, что мне очень жаль… - голос Констанции был очень мягок и жалобен, словно она разбила любимую вазу матери, и теперь у плачущей той просила прощения. – Моя дочь… он заставил меня…

– Ничего страшного, - повернулась к ней Эви и улыбнулась, стараясь выглядеть дружелюбной. – Я бы расстроилась, если бы ты выбрала не её. Сама знаешь, как мне дорога Фемия.

– И всё же…

– Не надо, - тихо попросила Эви. – Я… сейчас немного подавлена из-за случившегося.

Не смерть графов её расстроила. Пусть Эви и не собиралась с ними так радикально разбираться, однако их кончина не нашла какого-либо отклика в её сердце. В конечном итоге для неё они были лишь кучкой жадных и жестоких людей, которые были готовы убить ради золотой монеты, и которым было плевать на свою страну.

А вот то, что у неё так быстро всё отобрали… Да ещё и тот, кто был ей не безразличен… Да, подобное её выбило из колеи знатно. Её как злило подобное отношение к ней, так и радовало то, что её старый товарищ жив. Эти противоречивые чувства сталкивались, не давая ей покоя. Было как чему радоваться, так и чему расстраиваться.

Она так долго к этому шла, так долго всего добивалась и её планы практически уже были исполнены; ещё годик и всё было бы сделано в лучшем виде. Но приходит Патрик и всё рушит. С другой стороны, это же Патрик, тот самый парень, что оставил в её мёртвом сердце, как множество ножевых ранений, так и приятное тепло. Столько противоречий, и не знаешь, злиться или радоваться.

Но был и ещё один момент, который поселил в её сердце огонёк жгучий злости.

Констанция села в одно из кресел рядом с ней.

– Эви, ты как? – тихо спросила она. – Этот…

– Не надо, Констанция, - так же тихо попросила её Эви, зная, как она выскажется о Патрике. – Не надо, пожалуйста. Я знаю, что ты хочешь сказать, но не уверена, что хочу это слышать.

Констанция буквально проглотила всё то, что хотела сказать. Подавила желание просто грязно выругаться о человеке, который по стечению обстоятельств стал отцом её единственного и любимого ребёнка.