Николь откусила бутерброд, ей очень хотелось его доесть, поэтому ответ задержался. Но вот она кивнула и с набитой щекой спокойно произнесла:

— Хорошо, я согласна, буду любить тебя до одури, останусь с тобой здесь и никогда не покину тебя, буду женой твоей и матерью твоих детей! — легко согласилась Ники, высматривая, с чем бы еще сделать бутерброд. Пока она ваяла очередной шедевр из хлеба, масла и селедки, в комнате стояла тишина. Девушка подняла взгляд на Павла, а тот, упершись ладонями в стол, смотрел на нее исподлобья. Его ноздри были напряжены, глаза горели, а на руках проступили вены.

— Мамочки, — пискнула девушка, когда сильные руки подняли ее вверх из-за стола вместе с бутербродом.

Павел прижимал Ники к себе, сминая ее платье. Он вдыхал ее запах, пытаясь насытиться им, и чувствовал, как девушка ластилась щекой об его волосы. Мужчина уверенно направился к лестнице.

— Мы куда? — поинтересовалась Ники, опираясь на его плечо локотками.

— Жалеть буду, долго! — буркнул Павел.

Однако его мечтам не суждено было сбыться.

— Куда понес матрешку, глаза протри, она не одна! — услышал он позади знакомый голос.

Павел остановился, медленно повернулся, решив ответить на грубое замечание. С крыльца зашел Лев, рядом появились Варя, а из-за другого бока выглянул Пассанг и козья голова. С улицы послышались голоса матери и Александры. Женщины говорили о ферме и лошадях. Дашка как всегда была в теме, подмекивая при каждом упоминании ее имени.

— Я сейчас не про нас говорил, — намекнул Лев.

Павел подозрительно обвел взглядом гостей, перехватил руки и вытянул их вверх. Николь повисла перед ними, упираясь одной рукой в его плечо. Другой она держала в руке бутерброд, от волнения откусывая от него по кусочку. Фигурка у нее была отличной, и все же животик уже проглядывал. Павел сглотнул, аккуратно поставил ее на пол так, словно теперь перед ним было что-то очень хрупкое. Попутно мужчина пытался припомнить, не переусердствовал ли он минуту назад.

— Отлично, другое дело, встречай гостей, хозяин!

Зимой тьма приходит быстро. Вьюга гнала по полю снег и стучала в окна большого бревенчатого дома. Однако внутри не было холода. Валентина Михайловна и Александра занимались пирогами. В доме пахло горячей свежей выпечкой. Варя показывала Пассангу и Льву семейные фотографии. Все семейство разместилось на ковре у кресла. Свет от торшера выделял эту зону, окрашивая ее желтизной.

Николь же после перелета просто устала. Она честно хотела помочь с организацией спальных мест, однако под сериал, который смотрели их матери, ее веки сами собой закрылись. Девушка, поджав ноги, заснула сидя на диване. Потихонечку она сползла в бок, где ее принял в свои объятья Павел. Ее голова лежала на медленно вздымающейся и опускающейся груди любимого мужчины, сверху согревало теплое мягкое одеяло. Ей не хватало этого тепла. Стоило на пороге появиться Льву, и она начала собирать вещи. Ни дня ее душа больше не терпела разлуки. Но ее не отпустили сразу, врач настоял на некоторой задержке. После долгих сборов, Николь спешила в Россию, в суровый заснеженный край.

Павел откинул голову на подушку, прислушался к смеху Пассанга, деловому разговору женщин, чувству тепла и легкому дыханию.

— Мороженку хочу, — вдруг расплывчато сказала девушка. Павел улыбнулся, осторожно прижал теплое плечико к себе, так чтобы Ники почувствовала его присутствие. Его девочки были с ним в тепле и безопасности, с ними все было хорошо. В этом и заключалось его простое человеческое счастье!