— Я не собираюсь никому звонить. Мы сейчас же садимся в машину и возвращаемся в Лондон. — Он не подвергнет ее опасности. Ни за что. Никогда. Она была так же безрассудна, как он и боялся. Он знал, что у нее есть такая склонность, но надеялся, что с возрастом она помудрела и стала менее безрассудной. Но нет. Она бросилась между ним и стрелком.

Она повернулась к нему.

— Что?

Ему было больно видеть, как она на него смотрит, словно он идиот. Нет, словно он незнакомец. Ему было больно, что та легкость, которая установилась между ними до этого, исчезла. Он ничего не мог с этим поделать, но он чертовски хорошо умел командовать. Если бы он этого не сделал, все могло выйти из-под контроля. Какого черта он бы делал, если бы Августина вбила себе в голову, что Зак плохой парнень? У нее было развитое чувство справедливости, и она не стала бы молчать. В итоге ему пришлось бы выбирать между лучшим другом и женщиной, которую он любил.

Он любил Августину.

Влюбляться в нее было не самым умным ходом, но опять же, это не игра. Это их жизнь. Он слишком долго боролся с чувствами.

«Будьте осторожны, мисс Спенсер. Колдер всегда предпочтёт вам Зака. Всегда. Даже если от этого будет зависеть ваша жизнь. Разве вы уже не потеряли достаточно из-за этого человека?»

Он выбрал Зака тринадцать лет назад? В то время он был уверен, что просто был пленником своего прошлого. Может, он засунул все свои проблемы в одну коробочку, где мог разложить их по полочкам? Где мог назначить виновного в каждой проблеме? У его родителей был гнилой брак и впоследствии несчастная жизнь, поэтому он пытался устроить свою жизнь прямо противоположной их. Или он действительно отдалялся от нее, потому что она отвлекла его? Он поставил Зака и его амбиции выше чем зов ее и его собственного сердца тринадцать лет назад?

Он подошел к ней, жалея, что они вообще покинули гостиницу, что вылезли из своего уютного романтичного номера. Если информатор планировал рассорить их, то у женщины это прекрасно получилось.

— Тина, здесь слишком опасно оставаться.

— Я никуда не поеду. Если тебе стало слишком тяжело, не стесняйся уйти. Я не сдамся. Я найду эти записи.

— Нет. В лесу кто-то прятался. — Он указал на линию деревьев. — Они чуть не застрелили нас.

— Тебя. Они чуть не застрелили тебя, потому что ты был полным мудаком. В этой игре есть правила, и ты их нарушил. Я собираюсь выяснить кто это, тогда мы можем перестать задаваться вопросом, кто играет с нами в эти ужасные игры, и закончим беспокоиться о нашей безопасности. Как только мы разоблачим этого человека, мы сможем покончить со всем этим и, наконец, двигаться дальше.

О чем, черт возьми, она говорила? Часом ранее он был уверен, что они преодолели всю эту «хочу-тебя — забыть» хрень. А теперь она, похоже, решила снова к этому вернуться.

— Я не играю в игры, и я не допущу, чтобы ты пострадала. И я не собираюсь двигаться дальше.

Она повернулась и снова пошла прочь.

По крайней мере, они двигались в одном направлении в сторону гостиницы. Он не хотел ссориться посреди кладбища, где кто-то, вероятно, все еще наблюдал за ними.

Он поравнялся с ней, когда она свернула на тропинку, ведущую к их маленькому коттеджу.

— Мне жаль, если я не справился с этим так хорошо, как следовало бы, но разве ты не видела, что она тобой управляет?

— Ты не должен был поддаваться. Ты не подумал, что меня тоже обеспокоили ее слова? Но я проигнорировала это, чтобы получить необходимую нам информацию.

— Что если поиски дочери медсестры — это ловушка?

— Раньше Глубокая глотка приводила Эверли или Лару в ловушку?

На это ему было что ответить.

— Именно. Они обе чуть не умерли.

— Но они получили обещанную информацию, верно?

Роман замолчал. Она его не слушала.

— Мы найдем необходимую нам информацию без того, чтобы нами управляли как пешками.

Она усмехнулась.

— Сегодня вечером я была твоей пешкой, не так ли, Роман? Ты никогда и не собирался позволять мне брать на себя инициативу. Ты планировал сам со свеем разобраться, потому что защитить Зака гораздо важнее, чем позволить мне узнать, почему отец и двое из моих лучших друзей мертвы. — Она отказывалась смотреть в его сторону, просто продолжала идти дальше. Но он услышал слезы в ее голосе. — Как я уже сказала, отправляйся в Лондон. Я сама здесь разберусь.

— Если ты думаешь, что я позволю этому случиться, ты меня совсем не знаешь.

— Но я должна хорошо знать тебя, не так ли? После всего, что ты сделал со мной, мне не следует этому удивляться. Но удивлена. Я, идиотка, еще думала, что секс с тобой означает любовь, думала, что ты действительно заботишься обо мне.

— Детка, конечно, я забочусь о тебе. Что с тобой происходит? Признаю, я зашел слишком далеко, и мне очень жаль. Но я не понимаю, почему ты приплетаешь сюда наши личные отношения. Тина, пожалуйста, остановись и поговори со мной. Я не хочу с тобой ссориться. — Он растерялся. В ее голове что-то происходило. Но даже под угрозой смерти, он не мог представить себе, что. Он тоже потерял друзей. Он оплакивал смерть Джой. Смерть Мэда. Она была не единственной, чьё сердце было разбито. Но было еще кое-что, чего он не понимал. Этот гнев был вызван чем-то большим, более сильной болью, которую он мог чувствовать, но не мог понять.

Она остановилась у домика, отступив в сторону, чтобы пропустить его к двери.

Хозяин дал им один ключ, и он взял его, потому что это было естественно. Номер был забронирован на его имя. Но даже в противном случае, ключ был бы у него.

Потому что он всегда должен был все контролировать. Быть главным.

Нахмурившись, он сунул ключ и открыл дверь.

— Я никуда не поеду, — жестко сказала она. — Если ты думаешь, что я сдамся и позволю тебе отвезти меня в Лондон, то ты сильно ошибаешься.