Голопроекторы с нарастающим гудением ускоряют свой бег вокруг ложемента, перед глазами сквозь голубоватую воду мелькают бесчисленные уравнения, логические цепочки, картинки… трижды семь, зеленый или красный, расчет пропорции, теорема Пифагора…

На первый взгляд простые операции настолько перегружали мозг, что Рин уже не ощущала своего тела, положения себя в пространстве, голода, тепла, — ничего. Лишь вычисления, бесчисленные расчеты, заполнившие сознание.

Её качнуло вперед — уткнувшись в сиденье, она подавила ещё один рвотный позыв. Машина застыла на месте, двигатель затих — приехали. Водитель заботливо открыл дверь и помог выйти — скоординировать движения ей было всё ещё сложно. Собравшись с силами, Рин вошла в подъезд и поплелась к лифту.

Прижавшись к стене, она закрыла глаза и принялась наощупь искать нужную кнопку — всё вокруг вращалось и грозило перевернуться вверх ногами.

Вот же она… вперёд.

Кабинка медленно поползла вверх — она никогда раньше не замечала, насколько это было шумно и неприятно. Будто ей приходилось добираться до этажа на извивающейся тысяченогой сколопендре, противно скребущей своими конечностями по осыпающейся каменной шахте.

Вывалившись из лифта, Рин дошла до знакомой двери — ключ от квартиры Алголя был в кармане, и предстояло пройти еще одно испытание по взлому обители ретранслятора. Минут пять провозившись с ключом, девушка открыла дверь и, шумно выдохнув, вошла.

— Эстер… — опершись на стену, Рин позвала подругу. — Эстер… я пришла.

Никто не отвечал. С трудом раздевшись, девушка направилась в спальню — по стеночке, опираясь руками, чтобы ненароком не упасть. Мир по-прежнему кружился и грозил опрокинуть ее на землю.

Эстер лежала на кровати и мирно посапывала, даже не услышав, как она пришла. Рин прильнула к двери и устало улыбнулась. Отдышавшись и уняв приступы тошноты от головокружения, девушка подошла к кровати и взяла со столика градусник.

— Тридцать семь и три… — померив температуру, она извлекла из пачки таблетку от простуды.

— Эй… Эстер, проснись, нужно выпить лекарство, — аккуратно приподняв ей голову, Рин погладила подругу по щеке.

— А… Рин… — поморгав, она открыла глаза и сладко зевнула.

— Выпей таблетку, — девушка ловко скормила сонной соседке маленький белый шарик и поднесла к губам стакан с водой.

Та сделала несколько шумных глотков.

— Мм… спасибо…

— Вот и славно, — стараясь вложить в голос максимум заботы, она отставила стакан и потрепала шелковистые фиолетовые волосы.

— Рин… ты какая-то усталая сегодня… — пробормотала Эстер, щуря слезящиеся серые глаза. Та лишь дернула плечиком. — День тяжелый выдался. Не переживай, ты выздоравливай скорее. Есть хочешь?

Девушка кивнула и зашлась сухим кашлем. По всему было видно, болезнь её просто так не отпустит, нужно продолжать бороться, пока не станет лучше. Кира была права. Отдышавшись и немного уняв головокружение, Рин поднялась — пора приготовить полоскание и еду. Может, это хоть как-то поможет ей справиться с ужасной мигренью и отвлечься от переживаний. И где только Алголь, когда он так нужен…

— Спасибо тебе за заботу. Без тебя я…

— Все нормально, мы же подруги, — оборачиваясь на голос Эстер, Рин вздрогнула от собственных слов. Подруги… теперь у неё была та, кого так можно называть. О ком нужно заботиться. Ей было что терять. Дыхание снова перехватило.

— Да. Слушай, а что такое нулевой порог?..

— Не знаю. Отдыхай, Эстер, сейчас соображу нам ужин, и полечимся еще немного, — на губах заиграла теплая улыбка. Разве может она позволить себе раскисать и лениться, когда рядом был человек, жизнь которого зависит от неё? Ну уж нет… ни за что.

Кивнув своим мыслям, она поплелась на кухню — впереди было много работы.

***

На часах было уже далеко за полночь, когда сделав все намеченные дела, напоив лекарством Эстер и уложив спать, Рин добралась до душа. Сбегающие по телу прохладные струи расслабляли и успокаивали, можно было забыть обо всём и просто наслаждаться ощущением воды, скользящей по коже. Она уносила с собой всё, что накопилось за день, — все тревоги, боль, отчаяние, волнение. Даже крошечные ранки на спине перестали саднить, омытые ласковыми упругими струями. Здесь можно было стоять хоть целую вечность.

Выйдя из ванной, она тщательно вытерлась и бросила полотенце в корзину для грязного белья. Лениво проследив взглядом за ней, девушка на секунду замерла. В корзине лежала одежда Алголя и какие-то тряпки, сплошь перепачканные засохшими кирпично-коричневыми пятнами.

Кровь.

Один бог знает, где он сейчас и что за испытание выпало на его долю в этот раз. И он, по своему, защищает их с Эстер, каждую минуту, один на один с опасностью. На самых дальних рубежах, изо всех сил стараясь не допустить беды. Так, чтобы никто даже не узнал, от чего их защищают. Он, — угрюмый и нелюдимый, кого иначе как чудовищем и не называли, — как мог, оберегал их покой.