Я проводила взглядом крепкие спины. Смешки вокруг утихали, но не так быстро, как мне хотелось. Да уж, очень приятно, когда сажают в лужу не тебя, а кого-то другого. А вот оказаться в луже… да еще из-за такой глупости. Собственной глупости и неожиданно проснувшегося чувства справедливости.

— Ты в порядке? — я повернулась к Цзинь Цзю.

Она не видела меня, а со странным умилением стискивала поднос, прижимала его к груди и смотрела вслед уходящему Дэну.

— Он такой клевый, — прошептала Цзинь.

— Правда? — сперва я не поверила услышанному. На мой взгляд, выбитый поднос не самое лучшее проявление клёвости. А потом окинула Цзинь взглядом, оценила, как бережно, как нежно она держит поднос и всё поняла. — Значит, ты у нас жертва стокгольмского синдрома, да?

— Что? — Цзинь удивленно уставилась на меня. Ее сознание отправилось путешествовать в страну розовых эльфов, и достучаться до него…

— Не важно, — я обреченно махнула рукой и пошла на свое место в очереди, не переставая корить себя. И зачем ввязалась в разборки детишек младшей школы?

После обеда я с трудом отсидела на последней лекции и, как только зазвенел звонок, бросилась в общежитие. Меня не покидала надежда, что удастся разговорить Бобби.

***

Бобби в комнате не было.

И, судя по всему, как соседка ушла утром, так и не возвращалась.

Телефон Бобби не отвечал: абонент находился вне зоны действия сети.

Я посидела, подумала. О том, чтобы заниматься, речи не шло. Внутри продолжало расти раздражение. Я привыкла доверять своему мозгу. Нет, не спорю, бывало всякое: глупость может совершить каждый… Но! Если проанализировать свои поступки, если разложить всё по полочкам и немного подумать, то можно понять почему та самая глупость была совершенна именно тогда.

Я была способна поверить в кровожадных вампиров, в желтоглазых оборотней, в зеленокожих инопланетян, в Ктулху и Дагона, в искреннюю доброжелательность троюродных теток, но для этого мне требовалось увидеть, пощупать, осознать. Еще не помешало бы вскрыть и исследовать, но это могло немного обождать.

Да, я привыкла доверять своему мозгу, но когда кто-то пытался мне на него капать!.. Да еще так нагло, грубо и бесцеремонно! Какой-то вампир посмел меня загипнотизировать! Уму непостижимо! Я была раздражена? Конечно же нет! Я была в бешенстве! Окажись Бобби в комнате, то ее в моем лице ждала бы испанская инквизиция: железная дева, тиски для пальцев, испанский сапожок, плеть и батоги. О да! Мысленно я перебирала самые разные пытки, которые можно было бы применить к моей таинственной соседке, якшающейся с вампирами и оборотнями.

Проблема была в другом: соседки-то рядом не наблюдалось!

Я могла бы дождаться ее.

Могла бы.

Но не стала. Бобби могла прийти через пятнадцать минут, а могла и через шесть часов. Обыскивать тумбочку и шкаф Бобби я все-таки не решилась. Не стать мне новой Нэнси Дрю: чужое личное пространство оставалось для меня под запретом.

Зато я решила провести небольшое самостоятельное расследование, отправиться в церковь и поговорить с отцом Эдуардо с глазу на глаз. А перед этим записала в дневник всё, что со мной произошло. Может, священник-вампир снова попробует загипнотизировать меня, а ничего у него не выйдет: мои воспоминания в надежном месте! В тумбочке!.. Под замком… который без проблем открывается заколкой для волос.

К сожалению, ни банковской ячейки, ни сейфа в комнате не оказалось. А прятать дневник под подушку или под кровать… Не спорю, надежные места. Когда тебе лет пять.

В общем, я решила оставить всё как есть и отправилась на поиски приключений.

Прачечная, котельная, трансформаторная, пара складов — до нужной аллеи я добралась за сущие минуты. Осмотрелась. При свете дня аллея не показалась особо пугающей. Деревья как деревья. Кустарникам не помешала бы стрижка. Разбросанные пивные жестянки и бутылки. Потускневшие пакетики из-под орехов и чипсов украшали как ветки, так и подножия деревьев. На фонарях кое-где облупилась краска. Обычная чуть запущенная аллея.

Я прошла по ней. Не задерживаясь, но и не вздрагивая от каждого подозрительного шороха. Вышла на объездную дорогу, сделала пару шагов и… удивленно остановилась. Церкви не было.

Здание в неоготическом стиле, так поразившее меня прошлой ночью, исчезло. Вместо него обнаружился заросший пустырь, огороженный строительной сеткой. Кое-где на территории пустыря виднелись груды битого кирпича, штабеля посеревших досок, покосившиеся навесы.

Я подошла к перекошенным воротам. У входа стояла белая скамейка. Краска на ней пошла пузырями, облупилась. Я осторожно тронула ворота. Створка скрипнула и отвалилась. Петли полностью проржавели. Похоже, последний рабочий появлялся здесь лет десять назад.

Пустырь ошеломлял. Но еще больше ошеломляло расхождение между воспоминаниями и действительностью. Я прошлась по пустырю. Бетонный бой, торчащая арматура, проржавевшие бочки, заросли почерневшей крапивы, тяжелые металлические балки, тронутые ржавчиной, под одним из навесов — церковью здесь и не пахло.

Я долго бродила по пустырю, пытаясь найти хотя бы что-то напоминающее о церкви. И ничего. Разочарование. Усталость. Озадаченность. Я вышла за ворота. Ничего не замечая, прошла мимо скамейки. Меня словно волной окатило. Волной раздражения. Я остановилась, повернула голову: на скамейке сидел…