— Вы это слышали? Женщины очнулись.

— Господи, помоги нам, — Рорк встал, перевязал узел на своих дредах и натянул пару брюк карго поверх боксеров.

Стоя там, в нимбе от окна, выглядя отдохнувшим и как всегда великолепным, помнил ли он, что сказал прошлой ночью? Действительно ли он намеревался отказаться от своей клятвы?

Я подобрала четки, лежавшие возле моего бедра, и пропустила бусины между пальцев.

— Я не могу принять это, Рорк. Я не могу просить тебя отказаться от своей клятвы.

Джесси сел и согнулся над моей спиной, его губы прижались к месту между моей шеей и плечом.

— Все вот так просто, дорогая. Ты не просила его. Ты приняла его хоть в напыщенном одеянии, хоть без него.

Рорк бросил на Джесси прищуренный взгляд и присел передо мной, запустив пальцы под мой подбородок и приподняв мое лицо. Его выражение смягчилось — удовлетворенное, может, даже облегченное.

— Ты не просила меня отказываться. Ты слишком любишь меня, чтобы просить о таком.

Я прерывисто выдохнула.

— Люблю. Я люблю вас обоих.

Риск любить людей, которых я могла потерять, в сочетании с важностью признания этого вслух, осел в моем сердце и потянул его вниз. Но сила этого момента — сила их понимающих улыбок и самого их присутствия — заставила мое сердце воспарить обратно и твердо удержала его на прежнем месте в груди.

Я прислонилась к Джесси, глядя на Рорка и скользя пальцами по бусинам четок.

— То есть, ты покончил с целибатом? Вот так просто?

— Вот так просто, — Рорк поцеловал меня между нахмуренных бровей.

Когда его лицо было так близко, я чувствовала свой запах на его бородке, и терпкий запах переполнил меня образами его рта между моих ног.

Но он так долго цеплялся за свою клятву. Принимал ли он в расчет последствия? Отвернуться от своего обещания Богу и побежать ко мне, правая нога вперед, левая нога вперед, пока ночи не станут проноситься под нашими одеялами? Пока он не убежит так далеко от своих верований, что оставшийся мужчина уже не будет тем кровоточащим сердцем, в которое я влюбилась? Пока не останется лишь опустошенный вероотступник, поглощенный злым сожалением?

— Секс затмил твой разум, — я прижалась лбом к его лбу. — Подумай о реальности того, от чего отказываешься.

— Я думал. Каждый день после встречи с тобой, — его выдох приласкал мои губы. — Бог послал тебя мне не для того, чтобы заставить меня выбирать между тобой и Ним. Он послал тебя, чтобы я мог любить тебя через Него.

Я хотела понять, что это значило, и может быть, я поняла бы, если бы была верующей.

— Но…

— Мы так и будем сидеть и целый день цитировать монологи вагины? — он поцеловал меня в губы и поднялся на ноги. — Или мы найдем чего-нибудь пожрать и проверим девочек?

Я наградила его раздраженным взглядом, над которым он расхохотался и отвернулся, чтобы заняться гвоздями в двери.

Час спустя, набив животы французскими тостами из булочек с корицей — из булочек! Серьезно, повар-блондин с отсутствующим пальцем умел обращаться с тестом, кастрюлями и огнем — мы проведали женщин.

Здесь не было достаточно крупной комнаты, чтобы вместить двенадцать огорошенных и изрядно напуганных пациенток. Так что Джесси, Рорк и я разделились между тремя спальнями, вводя их в курс дел за те годы, что они пропустили.

Присутствие Линка возле меня немного уменьшило страхи, потому что все женщины, кроме двух, знали его раньше. К полудню я пересказала детали происхождения вируса и ожидания от процесса выздоровления столько раз, что Линк и его люди смогли перенять эстафету и отвечать на вопросы женщин, которые все еще пытались уложить этот новый мир в своих затуманенных головах.

Наблюдая за их взаимодействием, мне стало ясно, что никто из мужчин не принадлежал какой-то конкретной женщине. Никаких братьев, мужей или бойфрендов. Как и сказал Линк. Некоторые, возможно, прежде были партнерами по сексу, но определенных пар не было. Еще слишком рано судить, как распределятся территории. Женщины едва могли поднять голову от подушки, не говоря уж о выборе партнера.

Ши заботилась об их физическом восстановлении с милосердием Матери Терезы. Она металась от кровати к кровати, иногда напевая, всегда улыбаясь, и за ней по пятам следовал хвостик из мужчин-добровольцев. Ее мальчики на побегушках слушали ее инструкции и вскакивали по ее приказу принести воды, постирать одеяла, опустошить ведра с рвотой. Но их мотивы вызывали немало подозрения, змеившегося в моем нутре.

После ланча я поймала ее за руку на пороге одной из спален.

— Мы можем минутку поговорить наедине?