— Что там снова за дела, мать вашу!? — Голос дрожал и едва не дал петуха.

Сердце участило биение, и страх переползал из живота в предательские колени.

Впервые за все ночные смены ему стало страшно. Песок скрипел под ботинками и смешивался с частым дыханием. Крик то нарастал, то затихал. И принадлежал он уже не странному мальчишке. Да и не человеку вовсе. Крик должен был принадлежать дикому животному.

Хью заглянул в камеру к пареньку, и увидел, что тот спрятался за загородкой туалета и с ужасом затаился. Здесь всё в порядке.

А вот следующей камере творилось неладное. Мексиканец лежал на полу, а руки и ноги его бугрились венами, и выгибались под совершенно невероятными углами. Спина его была натянута как струна, а шея вывернута назад, и опирался он на голову. Черные волосы рассыпались по грязной плитке.

Хью направил на него ствол и взвел курок.

Тот, услышав этот звук, моментально замер, будто это могло спасти его от смерти. А спустя пару секунд и хрустя суставами, он поднялся на четыре конечности, не меняя позы. Ноги согнуты в коленях, руки вывернуты назад. Голова свесилась до самого пола. Взгляд направлен сержанту прямо в глаза.

— Стой, не шевелись! — Тон Хью, к его собственному разочарованию, оказался больше умоляющим, чем приказным. В голове мелькнула отчаянно рациональная мысль о том, что, возможно, не стоит пить так много кофе на ночь. И тогда, может, перестанет мерещиться всякая срань.

Только вот "срань" резво метнулась прямо на него. Хью машинально отпрыгнул назад и поблагодарил всевышнего, что между ним и тварью находится решетка. Мексиканец (вернее, то, что раньше им было) вцепился руками в прутья и попытался их разжать.

— Я буду стрелять! — Сам Хью не был уверен в этом до конца. И если с учебными мишенями он разобрался давным-давно, то с тем, сможет ли он оправить кусок свинца человеку в грудь — он до сих пор сомневался.

(Это всего лишь мишень, Хью, только перевернутая. Человеком оно уже быть перестало…)

Он так и стоял с пистолетом на вытянутых руках. Слабая дрожь передавалась оружию, и мушка легонько выплясывала перед глазами.

Хью застыл. Он ждал того момента, когда основания стрелять станут совсем уж очевидными. Секунда. Другая…

И тут существо открыло рот, и из него в сторону сержанта стремительно вылетел скользкий черный язык. С присоской на конце и длинный, как у хамелеона, он пружиной выстрелил вперед.

Пальцы среагировали быстрее головы. Выстрел револьвера отбросил создание к противоположной стене, заляпав все вокруг густой черной жижей. Помещение наполнилось резкой вонью, запахом пороха и звоном в ушах. Из оцепенения Хью вывел старик Вилсон, который всё это время мирно дремал на соседней койке. Хью дернулся, и направил ствол в его сторону.

Тот, к превеликой радости сержанта, выглядел нормальным человеком. Он осмотрел помещение и только перевернулся на другой бок. Перед тем как снова захрапеть, он проворчал:

— Приснится же гадость такая…

Пистолет будто пустил в руку корни. Хью никак не мог заставить его убраться обратно в кобуру. Рука дрожала, а мысли в голове пришли в хаотичный пляс. Он сумбурно ходил от одной камеры к другой и попеременно заглядывал то в одну, то во вторую.

Мёртвое тело в черной луже продолжало лежать всё в той же нелепой позе. Старик спал. Мальчишка в соседней камере устроился на жесткой койке, поджав колени под себя. Но не спал. Даже здесь он не чувствовал себя в безопасности.

Остатки кофе в чашке были холодными. Хью выпил, не разбирая ни вкуса, ни температуры. Пожалел он только о том, что нечем сдобрить. Пара глотков виски определенно, была бы в самый раз. Револьвер наконец-то выпал из оцепеневших пальцев. И когда Хью, показалось, что пора выдохнуть, раздался настойчивый стук в парадные двери.

Он старался шагать бесшумно, медленно продвигаясь из своей будки к выходу. Не обращая внимания на нетерпеливый грохот в стекло, он крался, сжимая оружие обеими руками. И только когда он аккуратно выглянул из-за угла и увидел шерифа, прижавшегося к дверям, выдохнул.

Пока он шел, он разглядывал не столько Майлза, сколько стоящего рядом с ним тощего мальчугана.

(У нас сегодня тут филиал детского сада, что ли?)

Оба они выглядели комично, с намотанными пыльными тряпками на лицах.

Хью открыл засов и впустил Чифа, паренька, и в придачу облако пыли внутрь.

— Хью, твою мать, ты тут спишь что ли? — Майлз снял с себя повязку и отряхивался от пыли. Паренек проделал то же самое, только с большим стеснением и будто бы извиняясь за то, что нанес грязи в помещение.