В этот раз он не бил. Может, не решался при Ароне. Какая разница? Мне лишь в очередной раз указали на свое место.

— Полегче, — процедил Арон, и Рич как будто назло ударил по почкам. Один раз и не в полную силу, но боль была адская. А потом просто отошел и сел за стол, оставив меня в покое. А мне хотелось умереть, только утащить для начала этих двоих за собой.

Через несколько минут боль почти ушла, и я вначале пошевелил руками, потом осторожно перевернулся на бок. На меня больше не обращали внимания. Хотя из-за скудного освещения нескольких свечей я видел еще хуже, чем раньше, маленькие окна и вовсе почти не давали свет. Поэтому только слушал: как ложки бьют по металлической посуде, как поднимаются и возвращаются на деревянную поверхность стола кружки. Вслушивался и пытался понять, что готов сделать ради еды. Ничего, что бы они хотели увидеть.

Потом звуки прекратились, встали оба, задвинули стулья. Заскрипела одна кровать, и кто-то опять подошел к моей.

— Ладно. Еду мы тебе оставили. Захочешь поесть, встанешь, — не трогая меня, вполне серьезно и спокойно сказал Арон и отправился на свое место. Или к выходу. Это неважно. Главное: сейчас действительно было без издевок. Хоть за это спасибо. Теперь всего лишь предстояло понять, как подняться на ноги и сделать эти чертовы четыре шага. Но вместо попыток подняться я провалился в глубокий и беспокойный сон.

Проснулся только под утро, и боль опять ударила по нервам. Свет от окна падал ровно на мою кровать, но разбудил меня не он. На улице, пустынной, какой она казалась мне вчера, шли люди. Множество заглушенных голосов и бормотания, топот копыт и человеческих ног. Сонм звуков разбредался по чердачному помещению и как-то слишком настойчиво пробирался под кожу.

От неприятного предчувствия свело скулы, и я нашел в себе силы подняться. Подо мной противно скрипнули пружины, но Арон как-то безразлично посмотрел на меня и вновь занялся своей одеждой. Последний раз упершись о бортик кровати, я оттолкнулся и медленно — очень медленно — дошел до стола. О еде пока не думал. Важнее всего было узнать, что происходит снаружи. Убедиться, что мои предложения ошибочны и не имеют почвы. Подняв руки так высоко, как только мог, я попытался дотянуться до деревянной рамы, привстал на цыпочки. И увидел.

Все так. Большая толпа людей, всадники в обмундировании Тайной службы и городские солдаты в боевой готовности. Я понял все еще до того, как увидел в центре движения пять человек в порванной и местами окровавленной одежде, медленно переставляющих ноги. Их вели на казнь.

Эвели

Я старалась сделать вид, что меня происходящее не касается, что новые смерти в порядке вещей и не вызывают никакого сочувствия. Я правда старалась. Как и Киан. Но у обоих получалось так себе.

Хозяина трактира я еще не видела, своих людей — тоже, но сомневаюсь, что шум на улице можно было не заметить. В тарелке передо мной остывала вареная крупа. Как бы я ни пыталась себя убеждать, но к публичной и массовой казни оказалась не готова. Кто-то донес куратору, и тот разнес полгорода в поисках подполья. После моего вопроса служанка сказала, что еще вчера утром по улицам города текла кровь тех, кто отказался подчиниться. Но основной склад все равно нашли.

Что же… умелые руки Службы задушили еще один зародыш восстания, хотя победой этой вряд ли назовешь. Будут и другие. Глупо верить, что люди сдадутся. Но куратор намеренно сказал подождать пару дней, значит сегодняшним представлением все не закончится. А мне ничего не хотелось видеть и слышать.

Отложив ложку, я помассировала виски и поджала губы. Видимо, отвык уже организм от крепкого и долгого сна в кровати. Медленно спускающийся по лестнице Рич тоже выглядел заспанным, но, приметив в обеденном зале меня, сразу выпрямился и кивнул.

— Ночь без происшествий?

— Да, госпожа.

— Что Темный? — Рич перешагнул последнюю ступень и сел за дальний конец стола. Вокруг него завертелись служанки.

— Ослаб. Есть отказался.

Такими темпами мы действительно его не довезем. Этого и добивается? Не мои проблемы: мне дали задание, я его выполню. Обязана выполнить. Это мой долг перед Империей, истинное проявление верности Императору. Последний раз взглянув на завтрак, я перекинула ногу через скамейку, затем вторую. Подтянула заправленную в брюки рубашку вниз и проверила забранный хвост. Порядок. Появился вполне хороший повод отвлечься от происходящего.

В ярком дневном свете чердак выглядел не так уныло. Но, несмотря на открытые окна, еще четко ощущался запах человеческих тел. Металлические предметы — столовые приборы, ручки и щеколды — слабо поблескивали в дневном свете, отбрасывая солнечных зайчиков на не ошкуренные доски и распорки крыши. В широких столбах света виднелись летающие пылинки, скручивающиеся в хаотичных направлениях от очень слабого дуновения ветра. На столе до сих пор стоял нетронутый ужин, который при такой духоте вот-вот начнет портиться. Все три кровати были безукоризненно застелены и выправлены. На одной из них я мельком заметила еще сложенную верхнюю одежду обмундирования. Увидев меня, Арон одним движением надел поверх темно-серой рубашки безрукавную черную накидку с искусственной позолотой вдоль бортов, застегнул на поясе ремень и подобрался. Но я почти не обратила на него внимания, остановив взгляд ровно на середине комнаты.

— Выйди, — поторопила я Арона, не тратя времени на прочие указания: слишком неожиданно столкнулась с неуверенным взглядом Темного — полным и злобы, и надежды, — чтобы отвлекаться на что-то еще. И тот факт, что он как-то держался на ногах без посторонней помощи, тоже путал мысли. Появившиеся на его лице мелкие морщинки весьма красноречиво говорили о каких-то внутренних сомнениях, а сведенные к переносице брови — о неуместной в его положении решимости. Едва-едва, но ситуация все же вызвала у меня любопытство, на миг позволив забыть о происходящем за стенами здания. Видимо не достаточно ему оказалось голодовки, раз после всего позволяет себе на что-то рассчитывать. А он определенно на что-то рассчитывал, как будто точно знал, что я приду.