— Но что ты скажешь Ричу сейчас?

— Совру, что мне показалось. Арон правда выглядит плохо.

— Хорошо, я понял. Но куда мы пойдем? — я не скажу, что об этом не думал. Может, не ждал, что мы дойдем до этого момента. А вправду, как мы вообще незаметно выберемся из трактира, даже если примерим их одежду? Все равно все будет написано на лицах. И где искать помощь? Эти вопросы ударили по сознанию так сильно, что я готов был уже сдаться, совсем забыв, что значит принимать решения и нести за них ответственность. Но мысли — ничто по сравнению с пронзительным голосом Рича. Он прорычал мое имя, и за закрытой дверью я услышал его медленные шаги.

Киан

У меня тоже было оружие, но в отличие от Рича я старался не поранить и точно не убить. Не знаю даже, чего именно пытался добиться, но в итоге Рич подловил меня на ошибке и быстро скрутил на полу: его гнев оказался сильнее моей сосредоточенности. Ариэн попытался помочь, но Рич сильно ударил его по голове, и он повалился на пол. Все происходило так быстро, и я не успел поймать тот момент, когда из побежденного превратился в мальчика для битья.

— Предатель! Я знал! — Рич бил сильно, ногами, на этот раз отрываясь по полной, и стоящий в дверях Арон ему не мешал. Его старший брат мог говорить и думать все, что угодно, но я в самом начале знал, что он не променяет свою верность — а, значит, и свое место под солнцем, — на сострадание.

— Теперь-то ты не отвертишься. Эвели тебя на кусочки порежет, сучонок, — он схватил меня за волосы и наотмашь ударил по лицу. Потом еще раз. И еще.

И все попытки закрыться или поставить блок выглядели просто жалкими.

— Хватит, — зашипел Ариэн, после нескольких крепких ударов пытаясь подняться на локтях. Его лицо было всего в метре от меня, с подбородка капала кровь. Даже несмотря на уверенность и сталь в его голосе, он мне не помощник.

— Заткнись, — Рич ударил еще раз — намного слабее, но ровно по желудку, и внутри как будто что-то хрустнуло. Загорелось и поднялось по глотке с вязкой горечью. Я захрипел и, завалившись с колен на бок, инстинктивно сжал руками отбитые внутренности. Рич не остановился, вздернул меня на колени за шиворот и опять замахнулся.

— Все, брат. Хватит, — Арон оттолкнулся от косяка и схватил брата в попытке утихомирить. Рич выпустил меня из рук, и я мешком грохнулся на пол, больно ударившись головой. — Госпожа сама с этим разберется.

— С чем разберусь? — мы все разом обернулись на Ее голос. Не холодный, как бывает обычно. В нем была нетипичная для Нее злость, а я хорошо помню, чем грозит Ее плохое настроение. Особенно если вспомнить, как редко я видел Госпожу в состоянии почти неконтролируемого гнева. Мои глупые надежды таяли с каждым Ее шагом в мою сторону. Почему-то я не был уверен, что у меня будет шанс вставить хотя бы слово. Рич просто расскажет все со своей точки зрения и будет прав. Мой обман не оспорить: я отвлек его, чтобы попытаться освободить Темного. Подробности ни к чему. Виновен.

Меня подняли на ноги, и все вокруг завертелось. Она подошла так близко, что я чувствовал на своем лице Ее дыхание и смог уловить странный запах заляпанной пылью одежды. Она подняла мой подбородок, и я почувствовал, как будто чьи-то руки проникли прямо в голову и копались там, вытаскивая на поверхность все, что я хотел бы спрятать. Нет! Если она узнает все, если узнает об Ариэне, то… Все пропало.

От отчаяния, которое меня охватило, я на несколько мгновений забыл о боли. Так хотелось отвести взгляд, увернуться, но Она смотрела и будто впитывала все мои эмоции, безапелляционно заявляя права на мою душу. А потом отпустила руку, отдернула, как от прокаженного, и твердо произнесла.

— Ты идешь за мной.

Она увидела все.

Эвели

Я просто не поверила. Не мог Киан меня предать даже после моего малодушного поступка показать силу и верность. Все равно: кто угодно, только не он. Я бы больше поверила, что землю из-под ног выбьет один из приставленных ко мне стражей, чертовых надзирателей, которые, как гиены, так и ждут, чтобы… Но только не Киан. Не было в его глазах того, что я увидела бы у перебежчика. Была вина и мольба позволить сказать хоть слово. Но я не позволила: коснулась его, проникая в сознание, как делала уже сегодня и сотни раз до этого. И уцепилась за последние дни, его мысли, разговор с Темным. Проникла еще глубже. У Темного было какое-то имя, которое Киан отказался мне назвать, а после пытался убедить в том, что оно не изменит мое отношение к нему. Но оно должно было изменить. Ощущение, что они давно знали друг друга, мелькало тут и там в его растревоженной памяти, словно просясь быть замеченным. Я бы назвала его лжецом, если бы не умела читать мысли, но я умею. И, даже несмотря на очевидную недомолвку, за те короткие секунды, пока я как истинная ищейка впитывала в себя информацию, я поняла главное: Киан до самой смерти будет мне верен.

И злость прошла. Появилась собственная вина. Я заслуживаю его верности? Из-за нее он поклялся не пытаться спасти друга, наставника, и… кого-то еще. Я никак не могла поймать эту мысль, как будто это был самый важный секрет в его жизни, и он буквально обжигался, стоило мне попытаться прикоснуться. Но не это сейчас важно. Киан рискнул всем немногим, что у него было, чтобы попытаться спасти неизвестных людей. А я даже думать об этом не стала. Вот так. Он пришел к человеку, который имел полное право плевать на все, что происходит, и ненавидеть его за упущенную возможность сбежать. А тот согласился помочь и — невероятно! — дал слово вернуться. Как? Ощутить вкус свободы и свою силу, а потом вернуться в плен, чтобы закончить в одной из камер Ботфорда?