Последовали консультации крупных специалистов, дополнительные обследования, но перед молодыми супругами встала сложная дилемма: жизнь женщины или ребенка, третьего не дано. Муж был в полном отчаянии, но жена, очень мужественная женщина, сама сделала выбор. Она прямо заявила родственникам и Антуану: «Я хоть немного пожила, а мой сын еще и на свет не появился. Буду рожать, а там будь что будет, тут уж как Бог рассудит».

На том и порешили. Вскоре появился на свет Божий очень хорошенький мальчик, правда, родился он при помощи кесарева сечения. А после операции молодая мать вновь приступила к интенсивному лечению.

Когда малышу исполнилось четыре месяца, семья Антуана Стефана решила побывать в монастыре, в Аннайе, чтобы от всего сердца поблагодарить служителей монастыря и святого Шарбеля за бесценный подарок. Ведь именно его молили все члены семьи.

И, когда семья, приехав в монастырь, посетила богослужение, произошло еще одно чудо, сотворенное святым Шарбелем в подтверждение своей мощи. Выйдя из церкви, муж и жена остановились перед памятником – скульптурой святого Шарбеля. Они хотели сфотографировать изваяние на память. Отец, взяв малыша на руки, направился к скульптуре, чтобы сфотографироваться на ее фоне. Жена поднесла к глазам фотоаппарат – ив это время мальчик вырвался из рук отца, взлетел по воздуху к памятнику и обхватил шею изваяния Шарбеля, а затем вернулся тем же путем на руки матери.

Все, кто был свидетелем чуда, на мгновение онемели от изумления. Мать и отец плакали от счастья, все остальные зрители усматривали особую благодать для себя в том, что стали свидетелями такого события.

Чуть позже врачи установили, что мать мальчика неожиданно и необъяснимо избавилась от страшной болезни.

Раймон Надерра – бывший офицер ливанской армии, воевал за свободу и независимость страны. Потом учился во Франции, занимался проблемами использования ядерной энергии. Возможно, профессиональная деятельность и привела его к столкновению с не совсем обычным явлением.

«Это случилось со мной 10 ноября 1994 года. Я, как человек, с детства верующий, иногда езжу в Аннайю, чтобы помолиться святому Шарбелю. Так было и в тот ноябрьский вечер, я спешил в последний раз посетить монастырь, ибо зимой добраться туда невозможно: снежный плен. В монастыре было несколько человек, они вскоре разошлись, дело-то шло к вечеру. Наконец я остался один в маленьком молельном зале, где долгие годы жил и умер святой. Да, вот еще что: почему-то, несмотря на огромную занятость, у меня появилась острая потребность приехать в Аннайю, словно святой Шарбель приглашал встретиться с ним.

Во время молитвы я вдруг почувствовал, что нахожусь в каплице не один. Оглянулся по сторонам. Ни одной живой души. Лишь святой Шарбель смотрел с алтаря на мое растерянное лицо. Затем я испытал трудно передаваемое желание войти в контакт с кем-то неведомым. В душе подивившись этому, я продолжал усердно молиться.

Неожиданно каплицу залил яркий бело-голубой свет, который ослепил меня и очень напугал. Я больше ничего не видел, зато прекрасно все слышал и понимал, что со мной происходит нечто необычное.

Потом кто-то довольно сильно сжал мою руку повыше локтя, я почувствовал острое жжение, но стерпел, даже не посмотрел на руку, ибо находился в каком-то странном состоянии, как в полусне, голосов тоже не слышал, но то, что, несомненно, было сказано, буквально впечаталось в мой мозг: «Раймон, ты живешь неправильно, редко бываешь в церкви, мало молишься. Подумай над тем, что я сказал, осмотрись вокруг, остановись сам и останови тех, кто рядом с тобой». В те мгновения я не сразу все понял. Когда свет померк и в каплице снова потемнело – лишь свечи бросали тусклый отблеск, я приподнял руку и чуть было не вскрикнул: на ней были видны очень четкие отпечатки чьих-то пяти пальцев. Следы божественной руки слегка кровоточили, жжение не проходило, я отвлекся от этого, стал припоминать каждое слово, сказанное мне святым Шарбелем. Видеть – я его не видел, но кто иной мог быть в его последнем прибежище, кроме него самого?

Возвратясь в Бейрут, я не пошел на работу, а созвонился с нашим врачом и поехал к нему. Ничего не утаивая, рассказал, как было дело. Врач тут же созвал к себе в кабинет коллег – хирургов, терапевтов, сотрудников химической лаборатории. И началась круговерть: меня осматривали, без конца спрашивали о деталях чудесной встречи, взяли различные анализы. В нашем ядерном центре замечательные врачи. Все происходило быстро и без суеты. И вскоре консилиум единодушно признал: «Это явно не химический ожог, как и не термический. Без сомнения, ожог неестественного происхождения». Добавлю, что меня обследовали врачи и ученые не только Ливана, но и Франции, Египта и Сирии.

Лишь на пятый день область ожога стала подсыхать, боли прекратились. Я не больно-то радовался, отлично понимал: это чисто внешняя сторона случившегося. Стал напряженно раздумывать над тем, что услышал в обители Святого Шарбеля, и не сразу, но все же пришел к убеждению: отец Шарбель был полностью прав. Я стал забывать о религии, о Боге, вел суетную жизнь, готовил один из ядерных проектов. Нужно менять отношение к жизни. Вскоре, к удивлению коллег, я оставил работу в ядерной промышленности, стал больше внимания уделять духовной жизни, чаще посещать монастыри, больше и искреннее молиться. Мало того, друзья под впечатлением моего рассказа тоже изменили свою жизнь в лучшую сторону. И вот что постоянно напоминает о том чуде – едва начинаю забывать о таинственной встрече, как на руке, на том самом месте, вновь появляются четкие и довольно болезненные отпечатки святой руки».