— Ой-ей! Отсюда не убежишь!

— Точно. И не советую пытаться.

Это я вслух, что ли, сказала? А унтер ответил, побряцал показательно связкой массивных ключей и удалился в темноту длинного и узкого тюремного коридора. Хорошо, что зажег тусклый магосветильник напротив камеры, не то, сидеть мне в полном мраке.

— Вот же дьявол! Что же мы матерей-то не слушаем?..

Мне снова на память пришли пророческие слова моей ведьмы-мамаши, когда все же попробовала на прочность тот навесной замок.

— Зараза! Висит, как литой.

Потом прошлась по каморке. Не очень получилось разгуляться в комнате два на два. Опустилась на топчан, застеленный жидким старым шерстеным одеялом, и глубоко вздохнула.

— А может, они там разберутся и решат, что я не виновата?..

Эта мысль согревала. Нет, она еще и всколыхнула угасшее, было, мое врожденное богатое воображение. А правда, если меня все же освободили бы? Пусть тогда этому Питерсену Арве было бы стыдно. Это надо, он свой промах мне в вину поставил! Сам каторжников не устерег, а меня, чтобы себя обелить, назвал их пособницей. Меня! А я-то его так любила…

— Погодите!.. – разум озарила мысль. – Он про меня, что ли, сказал, что обладаю магией очарования?.. Гад, гад, гад!.. И здесь оговорил. Если бы так, то разве же бегала бы я в порт? Это он бы за мной по лесам и полям таскался тогда очарованный, разве нет? И все же во мне что-то такое магическое имеется… — схватила тощую подушку, набитую соломой, помяла ее немного и подложила себе за спину, чтобы не было холодно от каменной стены. – Вот и Крис говорил то же. Сказал еще, что от меня сможет легко зарядиться. Врал, наверное. А все для того, чтобы использовать. Для чего еще! Облапошил меня, и это точно. Использовал и бросил. Хотя, чтобы сидела теперь за решеткой, возможно и не желал. Вот только получилось то, что получилось. Вот же дьявол!

Сколько я так сидела, уставившись на мерцающий огонек магического светильника, точно не знала. Замерла, подтянув к груди колени и положив на них подбородок, и копалась и копалась в скудных мыслях, пока меня не отвлек от этого никчемного занятия звук шагов. Каково же было удивление, когда увидела в коридоре напротив камеры мать, не передать словами. И представьте, она пришла сюда одна. Как такое могло быть? А где унтер? Где его бряцающая связка ключей? Не могла понять, что происходит, но матери обрадовалась.

— Мама! Ты! Меня отпустят?..

Вскочила с койки, путаясь в одеяле, что накинула на себя, чтобы не стучать зубами от подвального холода, и кинулась к решетке.

— Неразумная девчонка! – было мне ответом. – Во что ты вляпалась? Сколько раз говорила, чтобы не шлялась праздно по городу!..

— Мама!

— Что, мама?! И что это на тебе? – увидев цыганский наряд, родительница сначала округлила глаза, а потом нахмурилась. – В табор решила податься? За каким лядом?!..

— Да нет же, но сразу все не объяснишь. Скажи, меня отпустят?

— Я не просто так спросила, что ты натворила, никчемная. Соседский сорванец принес слух, что тебя схватили и повели в участок. Я, без промедления, поспешила сюда. Думала, недоразумение. Но мне принялись ерунду говорить про какой-то чуть ли не заговор. В чем дело, Вонтевелла?! Что могла натворить, что даже под залог тебя не соглашаются выпустить? Мало того, меня и сюда не хотели пускать. Я и так, и сяк, а унтер ни в какую… Хорошо, что он чай собрался пить, а у меня в кармане случайно склянка с сонным зельем оказалась… Так что, давай, рассказывай быстрее, что с тобой произошло, не то проснется, ведь я ему самый мизер накапала в кружку снадобья.

Меня уговаривать, все объяснить не надо было – сама выложила. Получилось, правда, сбивчиво, но мать смекнула, что к чему.

— Дьявол! Говорила же с парнем не связываться!

— Мама, что теперь…

— А дело плохо. Этого ушлого мага, скорее всего, теперь и след простыл, а тебе отвечать. И Пит этот еще подсуетился, негодяй…

— Мама!..

— Что, мама?! Слушаться надо было. И как теперь быть? Пожалуй, вернусь-ка я в кабинет унтера за ключами…

— Это же побег?

— Называй, как хочешь, а я на свою пусть и непутевую дочь всех собак навесить не позволю. Жди. Сейчас вернусь и дверь эту открою.

Ждать пришлось недолго. Уже через несколько минут послышался шум голосов и еще чего-то. Там, наверху, ругались? Похоже было на то…

— Кажется, накрылся мой побег… — произнесла, когда расслышала голос матери. – Похоже, родительницу схватили за руку…

— Произвол!.. Ложное обвинение!.. Вы ответите!.. – вот такие ее выкрики долетели до подвала, но потом все стихло.

— Н-да! Хорошо еще, что мать не посадили в соседнюю камеру…

А спустя несколько часов, уже после того, как злой и все еще со слипающимися веками унтер убрал из моей камеры пустые плошки, оставшиеся после кормежки, пожаловали более высокие полицейские чины. И с ними был Питерсен Арве, этот горе-маг, подлиза к начальству и, да, согласна теперь была с Крисом, тот еще недоумок.