Шрифт:
Стало быть, наш сильнее?
Или… скорее силы равны. Вот они и держатся. Хранят равновесие.
Пускай. Я по стеночке. Я вижу коробку, которая стоит на полке. Я дотянусь до нее…
— Уб…рся… — она уже говорила, но хрипло, глотая слова. — Уб… уб…
— Убьешь, я поняла, — я прижала коробку с лапой демона. Интересно, а Мариссу он может под контроль взять? Не то, чтобы мне питомник личей устроить хотелось, но вот… чисто теоретически… хотя бы временно, чтобы не мешала.
Демон пытался, но воля его скатывалась с разума Мариссы. И это было, во-первых, оскорбительно, а во-вторых, совершенно необъяснимо, ибо приличная нежить должна подчиняться.
Марисса оскалилась.
— Ты меня, как понимаю, никогда не любила… и да, теперь это очевидно, — я вот все же рискну. По стеночке. Шаг за шагом. Не сводя с Мариссы взгляда, потому что другого шанса у нас не будет. А демон… демон нужен.
То есть, в мире нашем он нафиг не сдался, а вернуть домой его следует.
Да.
И демон со мной всецело согласился.
— Это ведь ты ко мне подошла… тогда… раньше… ты выбрала меня из всех… и я долго удивлялась, чем же стала тебе интересна. Правда в том, что ничем, да? Тебе велел папочка…
Утробный рык был ответом.
— О да, скотина редкостная… сначала воспользовался, что матерью моей, что тобой, а потом… я вот начинаю думать, что мама не просто так сгинула.
Марисса захихикала.
— Значит, правильно думаю… что из нее сделали?
Я почти дошла. Если протяну руку… тяну… осторожно, медленно, пытаясь не делать резких движений. Пусть лич и не собака…
— Или просто убрали, чтобы я осталась одна, да? И чтобы она не проболталась?
Пальцы касаются заветной коробки. А сердце стучит оглушительно. Сколько времени прошло? И где отец? И почему в его комнатах пахнет смертью? Страшно ли мне? Уже нет… наоборот, я испытываю мстительную радость, когда удается подцепить коробку.
— Но не так уж важно. Куда интересней, что сделали из тебя. Он тебе клялся в любви? А на деле что?
— Дура, — вполне отчетливо ответила Марисса.
— Я? Или ты? Хотя… погоди… ты сама решила, верно? Как же, бессмертие практически. И разум сохраняется, а силы вовсе возрастают. Так почему бы не рискнуть.
— Дур-ра…
— Это ты про меня или про себя? — я стащила коробку и сумела поймать ее на лету, пристроив на шкатулку. И демон счастливо заурчал. — Впрочем, не важно… мы обе хороши, да.
Я сделала шаг назад.
И еще один.
Сумела переступить через лежащего Чумру, даже не споткнулась. Обошла край стола. А Марисса… она просто смотрела.
И улыбалась.
Улыбалась. И смотрела. И в этой безумной ее улыбке мне виделось торжество.
— Уходим, — я вцепилась в руку застывшего мужа. — Как можно скорее…
Ворчание лича было ответом, но и в нем теперь мерещилась насмешка, будто нам позволили уйти… и да, определенно позволили.
Из лаборатории.
Из дома.
На улицу, по-прежнему пустынную. И только сиротливая стайка крыс держалась у стены. Ни людей, ни… нелюдей.
— Знаешь, не думал, что скажу такое, — Эль крутил головой и острые уши его подрагивали. — Но… как-то все просто. Что ли…
А лич домой так и не вернулся. И почему-то его мне было жаль.
Часть 8. Заключительная
Это неправда, что все темные дела творятся исключительно ночью. Нет, я понимаю, откуда пошла эта байка, все-таки нежить, как ни крути, недолюбливает солнечный свет, в темноте им сподручней. Но то нежить. А вот остальным-то что?
Пробовали когда-нибудь нарисовать хотя бы стандартную пентаграмму при свете свечей? А лучше и без него, ибо свечи имеют дурное обыкновение коптить, ронять капли воска и вообще могут сбить тонкий душевный настрой, без которого, как выяснилось, в сотворении мирового зла никак не обойтись.
В общем, вызывать демона я решила днем.
И на кухне.
Все равно ремонт требовался, да и вообще… пол почти ровный, места, если стол в коридор вынести, хватит. Расположение тоже удачное. Да и малина, подобравшись вплотную, затянула окна колючими побегами, стало быть, при всем желании соседи на огонек не заглянут.
Правда, следовало признать, желания особого они и прежде не проявляли. Теперь и вовсе делали вид, будто меня не существует.
И ладно.
Я почесала кончик носа.
И чихнула.
Настроение было лирическим. Хотелось горячего шоколада, пледик и романтики, а не это вот все… я огляделась.
Ларец.
Свечи черные, с жиром висельника. Почти новые, к слову, ибо некромантом я была так себе, а потому особые средства использовала крайне редко. От хранения слегка поплыли, скривились, но, надеюсь, свойств своих не утратили.